Ментальный план

            Представляется, что при некоторых обстоятельствах способности к искусству тоже могут привести их обладателей на этот подплан, но здесь нужно установить различие. Художник или музыкант, единственной целью которого является личная слава, или тот, кто позволяет себе предаваться чувству профессиональной ревности, естественно, вообще не вырабатывает сил, способных возвысить его до ментального плана. С другой стороны, то высочайшее искусство, служители которого считают его могучей силой, вверенной им для духовного подъёма своих собратьев, найдёт выражение в ещё более высоких областях, чем этот подплан. Но между этими двумя крайностями есть те, кто преданы искусству ради искусства, или считают его приношением своему божеству, но никогда не думают о его воздействии на своих ближних. Они-то в некоторых случаях и могут обрести наиболее подходящие им небеса именно на этом подплане.

            В качестве примера можно упомянуть одного очень религиозного музыканта, который считал все свои труды просто приношением Христу, но ничего не знал о великолепных звуковых и цветовых явлениях, создаваемых его вдохновляющими произведениями в материи ментального плана. Его воодушевление не пропадёт зря, так как помимо его ведома оно приносит многим радость и облегчение и доставит ему в будущем рождении более горячую веру и более могучий музыкальный гений. Но без более широкого стремления помочь человечеству почти неизменно будет повторяться именно такой вид небесной жизни. Если мы обратимся назад к трём подпланам, о которых мы только что говорили, то заметим, что во всех случаях они связаны с трудами из чувства преданности личностям — будь то члены своей семьи, друзья, или личные божества, а не с более широким преданным служением человечеству ради его блага, которое находит своё выражение на следующем подплане.

             

            Четвёртый подплан — четвёртое небо

Деятельность на этом подплане, высшем из уровней рупа, столь разнообразна, что трудно объединить её в категорию, которой присуще какое-то одно характерное свойства. Быть может, лучше всего будет расположить её по четырём категориям — бескорыстное стремление к духовным познаниям; высокая философская или научная мысль; литературные или художественные таланты, применяемые бескорыстно; и служение ради служения. Более точные признаки каждого из этих классов будет легче понять, когда будут приведены несколько примеров каждого.

            Естественно, что большинство населения этого подплана образуется из последователей тех религий, в которых признаётся необходимость приобретать духовные знания. Читатель вспомнит, что на шестом подплане мы обнаружили многих буддистов, религия которых приняла в общем форму поклонения основателю религии.

            Здесь, наоборот, мы видим более разумных его последователей, главным стремлением которых было учиться у него, сидя у его ног и видя в нём скорее учителя, чем предмет обожания.

            В небесном мире это высокое желание осуществлено; они поистине учатся у Будды, и образ его, который они создают — не просто пустая форма, но через него действительно сияет удивительная мудрость, могущество и любовь этого величайшего из учителей Земли. Потому они приобретают новые познания и более широкие взгляды, и последствия этого в их будущей жизни не могут не оказаться заметными.

            Вероятно, они и не вспомнят каких-либо конкретных фактов из того, чему они научились (хотя когда такие знания встретятся им, то они интуитивно признают их истинность, и набросятся на них с жадностью), но приобретённые познания придадут их „я“ сильную склонность к более широкому и философскому взгляду на все подобные предметы.

            Из этого сразу же видно, как подобная небесная жизнь определённо и бесспорно ускоряет эволюцию „я“, и наше внимание ещё раз обращается к тому огромному преимуществу, которое получают те, кто принял водительство истинных, живых и могущественных учителей.

            Менее развитый вид подобных наставлений мы встречаем в тех случаях, когда какой-нибудь поистине великий и духовный автор стал для человека, изучающего его труды, живой личностью, другом, составляющим часть его умственной жизни — идеальной фигурой в его мыслях. Такой писатель может войти в небесную жизнь ученика, и благодаря высокому развитию своей души оживить созданный учеником мысленный образ и проливать дальнейший свет на учения, заключающиеся в его собственных произведениях, раскрывая их более глубокий и скрытый смысл.