Ментаты Дюны

Доротея стояла и смотрела на главного инквизитора, ничего не говоря и ни о чем не спрашивая. Время шло, Квемада все больше краснел и негодовал. Несколько раз он открывал рот, словно собираясь что-то сказать, но снова сжимал губы. Он смотрел Доротее в глаза, несомненно, представляя себе, что сделает с ней, когда придет его очередь.

Наконец император потерял терпение.

– Спросите его о том, о чем должны спросить.

– Он уже говорит со мной без слов, сир. – Доротея помолчала и подошла ближе к Квемаде. – Мы оба ищем правду. Зачем вам так много насилия? Ваша подготовка в школе Сукк должна позволять вам причинять боль без физического ущерба или смерти. Вы так неумелы, или вам нравится причинять людям страдания? Поэтому вы с таким нетерпением каждый день ждете работы?

Квемада привстал, но заставил себя снова сесть.

– Я делаю только то, что необходимо.

– Необходимо? – Доротея подалась вперед, как птица, заметившая яркий блестящий предмет. – У вас многие умирают на допросах, очень многие. Но вы, искусный врач школы Сукк, должны уметь сохранять жизнь даже тяжело раненным жертвам. Почему вы их убиваете? Намеренно?

– Я добываю сведения, нужные императору.

– Но император не требует, чтобы вы уничтожали источники. На самом деле их смерть очень неудобна. Блантон Давидо не должен был так быстро умереть на допросе.

Она разглядывала его, как препарат под микроскопом.

– Я получил нужную императору правду.

Доротея выпрямилась, перевела дух.

– Да, но я вижу здесь гораздо больше, не просто наслаждение от причинения боли. Я не сразу поняла, что вы действовали из практических соображений, и прошу прощения за то, что приняла вас за садиста – дело совсем не в этом. Вопрос практический, не так ли? Теперь я вижу, что жертвы… полезны вам каким-то неведомым образом. И выгодны. – Взгляд ее переходил с места на место, и Родерик заметил, что главный инквизитор нервничает все сильнее. Доротея продолжила: – Когда кто-то умирает во время допроса, император ведь не спрашивает, куда деваются тела?

Квемада смутился.

– Конечно, нет.

Родерик этого совсем не ожидал.

Доротея продолжала давить на Квемаду.

– Вы и ваши помощники-«скальпели» сами распоряжаетесь телами. Они нужны вам по какой-то причине? Какая вам выгода от тел? Вы убиваете людей… или позволяете им умирать, потому что… – Она прищурилась. – Вам нужны их органы?

– Нет, я… я…

На лбу и на верхней губе Квемады выступил пот, он весь дрожал. Казалось, он растворяется у всех на глазах.

– Расскажите нам!

Взгляд темных глаз Доротеи был проницательным, почти гипнотизирующим.

Вдруг, словно этот властный голос сломал его, Квемада торопливо заговорил:

– На черном рынке есть покупатели органов, исследователи-тлейлаксы, даже врачи школы Сукк – трансплантологи. Когда человек умирает на допросе, моя группа «Скальпель» изымает органы. Они не пропадают зря и приносят пользу другим. – С него градом лил пот. – Это не запрещено. Я не делал ничего незаконного.

– Но у вас был финансовый повод желать им смерти.

Квемада обратил на пришедшего в ужас Сальвадора взгляд, полный вины, стыда и гнева, которых он не мог скрыть.

Доротея отступила на шаг, она выглядела усталой. Она повернулась к императору.

– Могу сказать, что у него есть и другие тайны, сир, но, полагаю, этой демонстрации было достаточно?

Родерик тихо сказал:

– Заметь, брат, что сестра Доротея извлекла информацию за несколько минут. При этом она его даже не коснулась, тем более не дробила пальцы и не вырывала ногти. И он жив, ты можешь решить, что с ним делать дальше. Мне кажется, методы узнающей правду намного лучше.

Сальвадор дрожал от возбуждения.

– Ты определенно доказал свою правоту, брат. И если мой главный инквизитор скрывает еще что-то, мы все это узнаем. Будет правильно, если его собственная группа «Скальпель» вырвет у него правду. Публично.

Главный инквизитор взмолился:

– Спросите императрицу Табрину, если хотите все узнать. Вырвите правду у нее.

Сальвадор приподнял брови, потом, довольный еще больше, повернулся к Родерику.

– Обязательно вырвем.

История часто искажается, если смотреть через призму страха. Отбросив напыщенный вздор о генерале Агамемноне и других титанах, я понял, что эти первые кимеки могли бы стать великими, если бы их не погубило высокомерие.

Птолемей. Лабораторные журналы с Денали

Когда Птолемей вышел из посадочной капсулы, его ослепил солнечный свет, отраженный от дюн. Да, пустыня Арракиса была прекрасным испытательным полигоном для его новых кимеков.