Ментовская крыша

Они остановились на перекрестке и стали ждать, когда загорится зеленый. Гуров, не оборачиваясь, спросил:

– Гражданина Завадова ты зачем же подставил? Человек несимпатичный, но ведь он не убивал?

– Какие пустяки тебя волнуют, Гуров! – удивился Трегубов. – Ну что ж, опер всегда остается опером… Это, наверное, уже в крови. А Завадов хотя и не убивал, но убить мог запросто. Это я говорю тебе со всей ответственностью. Вот вы будете теперь искать его жену, и мне почему-то кажется, что не найдете. Я ничего не утверждаю, но уговор у нас с ним был такой – жена должна на время исчезнуть. Он его выполнил, но, по-моему, не стал ломать голову над вариантами. Говорят, они с женой каждый день собачились. Он терпеть ее не мог.

– У вас был уговор? – покачал головой Гуров. – Уговор, что он возьмет на себя убийство милиционера?

– Завадов задолжал Маклеру большие деньги, – назидательно заметил Трегубов. – Ну, может быть, и не такие большие, по меркам Центробанка, но Маклер за такие долги просто перерезает глотку. Собственно, он и собирался проделать это с Завадовым. Хорошо, я об этом узнал и уговорил его наказать Завадова иначе. Маклер – дурак, но тут он со мной согласился. Вот так появилось признание Завадова в убийстве. Конечно, свидетелей мифической связи Вишневецкого с госпожой Завадовой не было, но зато в нашем распоряжении был убийца, улики и добровольное признание. Мы вполне могли довести дело до суда. Завадов бы сел с большим удовольствием, тем более за состояние аффекта ему наверняка скостили бы срок. Вот и вся комбинация, Гуров.

– Не боялись, что в последний момент он скажет правду?

– Нет, потому что он боялся гораздо больше, – усмехнулся Трегубов. – А мы больше всего боялись тебя, Гуров. Можешь гордиться. Хотя я сразу был против покушения. Не потому, что так сильно тебя люблю, а потому, что оно было лишним. Я предвидел, что все сорвется. Но эти идиоты не стали меня слушать. Маклер вообще любит простые решения, а Мешков его поддержал. Ему хотелось поскорее избавиться от проблемы.

– От меня то есть?

– Ну! Он считал, что после твоей смерти все уже так запутается, что сам черт ничего не разберет. Балуев с удовольствием упек бы Завадова за решетку, а по поводу твоей смерти завели бы персональное дело, которое не так просто было бы раскрутить. Но все это оказалось не более чем бесплодным мудрствованием.

– Да, вашей тупости можно только удивляться, – сказал Гуров.

– Ну, Гуров, не боги горшки обжигают, – отозвался Трегубов. – Старались как могли.

– Да, что выросло, то и выросло, – добавил Гуров. – Впереди поворот. Так я сворачиваю на Каширское.

Трегубов напряженно оглянулся через плечо, потом посмотрел вперед и сказал:

– Валяй! Вроде все чисто, хотя меня не покидает ощущение, что ты задумал какой-то фокус. Ты не задумал фокус, Гуров?

– Ну что ты! – искренне сказал Гуров. – Фокусник у нас ты.

Он свернул с Варшавки на Каширское шоссе. За все это время Мария не произнесла ни одного слова, не издала даже слабого стона или восклицания, и в этом молчании было что-то особенно жуткое. В нем чувствовалось присутствие смерти. Смерть была совсем рядом, за спиной, дышала в затылок. Казалось, достаточно протянуть назад руку, и коснешься ее жесткого ледяного покрывала. Даже от одной мысли об этом у Гурова холодели пальцы.

Глава 17

Несколько раз в голове у него мелькала безумная мысль – не стоит ли рискнуть? Бросить машину в крутой вираж, рвануть из-под полы пистолет и попытаться влепить пулю в голову этого мерзавца… Но Гуров снова и снова прогонял эту мысль. Трегубов – не мальчишка. Он не растеряется и выполнит свою угрозу раньше, чем Гуров успеет достать оружие. Надеяться на обратное – просто тешить свою гордыню. Нет, сейчас он может только ждать. Но опять же, бесконечно это ожидание продолжаться не может. Время, отпущенное им с Марией, неумолимо утекает, а помощи, на которую намекал Крячко, что-то не видно. И с каждой минутой ситуация становится все более неразрешимой…

Теперь первым заговорил Трегубов. Похоже, ему сейчас тоже было не очень-то весело. Его эскапада слишком напоминала прогулку по краю пропасти, и он тоже чувствовал ледяное дыхание смерти за спиной.

– А знаешь, что больше всего напугало Мешкова? – с усмешкой обратился он к Гурову. – Когда я передал ему, что ты усек несоответствие насчет личного оружия Вишневецкого. Откуда же я знал, что Савицкий такой приметливый? Ясное дело, не оставлял он мне ни оружия, ни ключей от сейфа. Конечно, ни доказать это, ни опровергнуть сейчас невозможно, но Мешкова этот факт смутил как-то особенно. Вот тогда он задергался. Я уже был не рад, что сказал…

– Мешков-то как встрял в вашу компанию? – спросил Гуров.