Ментовская крыша

Впрочем, у Гурова память была профессиональным инструментом, и он старался запоминать каждого человека, хотя бы раз попадавшегося ему на жизненном пути. Однако сейчас все было наоборот – его самого узнал человек, которого Гуров прежде никогда не встречал. Это было, по меньшей мере, любопытно.

Голубоглазый тут же отвернулся и сразу же направился к двери, ведущей в соседнее помещение. На ходу он буркнул: «Короче, дело одно есть!» – и скрылся за дверью. У него даже голос изменился.

Продавец недоуменно наморщил лоб, посмотрел ему вслед, немного подумал и все-таки ушел тоже, напоследок посоветовав Гурову:

– Ты, папаша, шел бы лучше по своим делам! В натуре, так для всех лучше будет. Чтобы я, короче, пришел, а тебя уже здесь не было, договорились?

Гуров неопределенно пожал плечами. Ему уже не было смысла вести утомительные препирательства – теперь ему следовало навострить уши. Он решил во что бы то ни стало выяснить, о чем ведут разговор грубиян-продавец и странный тип, который откуда-то знал Гурова. Наверное, это выглядело не слишком благоразумно – он был сейчас на чужой территории, и все преимущество, как моральное, так и физическое, было на стороне противника. Однако упустить исключительную возможность сунуть нос в тайны этой теплой компании Гуров никак не мог. И кроме того, у него, как у хорошего полководца, была подготовлена засада. Правда, было неясно, насколько эта засада может оказаться эффективной, но уже одно то, что Крячко находится совсем рядом, успокаивало и вдохновляло Гурова.

Дверь в подсобное помещение оставалась приоткрытой, поэтому Гурову удалось проникнуть внутрь практически без шума. Он оказался в крошечном темном коридорчике, упиравшемся еще в одну дверь – тоже приоткрытую, – из-за которой доносился возбужденный сиплый шепот голубоглазого:

– Да я тебе говорю – это он!! Никакой ошибки! Я его трое суток пас, понятно?.. Как я его могу спутать?

– А чего же тогда он тут делает? – озадаченно ответил ему голос продавца.

– Это тебя надо спросить, чего он тут у тебя делает! – с паническими интонациями зашипел голубоглазый. – Надо срочно Маклеру звонить, понял? Эта сука не зря тут лазит. Навел кто-то!

– Да ты что? – неуверенно сказал продавец. – Не может быть!

– Не может! – передразнил голубоглазый. – А если Тюлень раскололся?

– Не должен, – усомнился продавец. – Скорее уж ты расколешься, Вага, или я, например, чем Тюлень… Тюлень – упертый и ментов до предела ненавидит. Он не должен расколоться.

– Много ты понимаешь! – оборвал его тот, которого назвали Вагой. – Это между нами Тюлень такой крутой, а в ментовке все по-другому, понял? Так тебя зажмут, что чего и не было скажешь! Тем более Тюлень пулю получил, крови потерял много. А такой человек как ребенок становится, понял? Из него масло давить можно. Менты – они мастера на психологию! Короче, Маклеру звонить срочно надо! Дай мобилу – я свою в тачке оставил. А сам пока посмотри, чего там эта сука делает…

Раздалось какое-то шуршание, стук, а потом Вага с досадой сказал:

– Не отвечает! Отключился он, что ли?.. А ты не стой! Иди проверь, я сказал!

Послышались тяжелые шаги, дверь открылась, и продавец по кличке Гусар неожиданно оказался нос к носу с Гуровым. От удивления у него подпрыгнули вверх брови, а правая рука тут же дернулась, едва уловимо обозначив намерение нанести удар. Это было на уровне инстинкта, выработанного годами тренировок. Но опытный глаз Гурова различил это движение даже прежде, чем его осознал сам Гусар. Он успел ударить первым – в челюсть, резко, снизу вверх, так что тяжелое тело Гусара как будто даже слегка оторвалось на миг от земли. Гуров тоже был не из легковесов, и этот удар поставил точку в их молниеносном поединке. Продавец закатил глаза и с шумом рухнул навзничь, роняя по пути какие-то коробки и ящики. Гуров, не раздумывая, бросился вперед.

Вага, увидев его, остолбенел лишь на одну секунду. Но тут же с удивительным проворством обратился в бегство, успев толкнуть в сторону преследующего его Гурова сначала стол с остатками скромного завтрака, а затем тяжеленный стальной шкаф, попавшийся ему на пути. Пока Гуров увертывался от рушащихся на него предметов, Вага прорвался к выходу и, грохоча засовами, вылетел во двор.

Гуров с разгону едва не последовал за ним, но потом опомнился и остановился. К топоту подошв убегающего Ваги вдруг будто присоединилось издевательское дразнящее эхо, превратив его в бег четвероногого, но продолжалось это совсем недолго – со двора донеслись невнятные крики, глухой удар, и вдруг все стихло. Гуров был уверен, что засада выполнила свою задачу.

Гуров покачал головой и вернулся к поверженному Гусару. Тот уже начинал приходить в себя, и Гуров, чтобы не испытывать еще раз судьбу, сразу же приковал его наручниками к батарее парового отопления. Гусар очнулся, осознал, в каком положении находится, и длинно, со вкусом выругался.

– Ты мне сразу не понравился, папаша! – сообщил он Гурову, поднимая на него злые глаза. – Не знал я, что ты мент, а то бы точно подобрал тебе белые тапочки!