Ментовские оборотни

И снова в его душе проснулась надежда. Участковый Петренко всегда был для Цыбикова зримым воплощением власти – строгой, но справедливой.

– Где участковый? – не понял президент.

– Щас будет! – все больше воодушевлялся Цыбиков. – Щас объяснит он, что к чему!

Он ухватился за соломинку и уже надеялся выплыть.

– Правильно! – неожиданно поддержал Цыбикова Демин. – Тут власть нужна! Как власть скажет – так и будет!

Илья нисколько не боялся того, что Петренко где-то напортачит, поскольку все было под контролем. Местный участковый как раз по долгу службы помогал обеспечивать нам съемку, и объяснить ему, что от него требовалось, – это пара пустяков.

– Давайте вашего мента, – не испугался президент. – Только я сразу предупреждаю – не поможет это.

– Посмотрим, – пробормотал Андрей Петрович, который был готов сражаться за квартиру до последнего.

Он позвонил в опорный пункт милиции. Там трубку тотчас сняли. Причем это оказался лично сам участковый товарищ Петренко. И едва только Цыбиков сбивчиво поведал о своих проблемах, как участковый тотчас изъявил готовность бросить все свои дела и по первому зову помчаться на помощь оказавшемуся в затруднительной ситуации гражданину. Волшебной нереальности происходящего пребывавший в расстроенных чувствах Цыбиков не оценил, и даже наоборот – все это показалось ему добрым предзнаменованием, и уверенность в благополучном исходе крепла в нем и согревала душу.

Петренко явился тотчас. Цыбиков с чувством пожал участковому руку, преданно заглядывая ему в глаза и едва ли не впервые стыдясь собственных поступков, из-за которых у них с товарищем Петренко случались прежние конфликты. Неоднократно пьяный Цыбиков бузил и сквернословил, чем доставлял множество хлопот товарищу участковому, а дорогой наш офицер Петренко обид не помнит, к Цыбикову он со всей душой и по первой просьбе прибыл.

– Что тут у вас? – спросил Петренко, по-милицейски строго хмуря брови.

Жаждавший справедливости Цыбиков все ему в подробностях рассказал. При этом пиццееды эти недоделанные присутствовали молча и не вякали, что наполняло восторгом душу Цыбикова. И хотя дело, как казалось Цыбикову, было ясное, все-таки товарищ участковый пожелал и противную сторону выслушать. Пиццееды все, конечно, извратили.

– Дайте-ка бумажку вашу! – потребовал у них товарищ Петренко.

Тоже, наверное, засомневался, как представлялось Цыбикову. Но Цыбиков не знал, что участковый был нами проинструктирован. И разразилась катастрофа.

– Все верно вроде, – сказал Петренко, изучив документ.

И Цыбиков тотчас мысленно распрощался со своей квартирой.

– Ты, Цыбиков, тут не юли! – сказал Петренко строго. – Порядок полный в документах! Должен – отдай! Нету – займи! А мозги приличным людям пудрить не годится!

Участковый Петренко, неоднократно передававший Цыбикова милицейскому наряду с целью дальнейшего перемещения Андрея Петровича в медвытрезвитель, был для Цыбикова и царь, и бог, истина в последней инстанции, выше которой уже только Маргарита Петровна, и теперь получалось, что больше надеяться не на кого.

Ободренный милицейской поддержкой президент уже отдавал приказания. Срочно вызывались юристы с нотариусами, риелторы с охранниками, все они очень быстро прибыли, будто только и дожидались где-то рядом, за дверями, и вскоре квартира заполнилась деловитыми малоразговорчивыми людьми, которые, не обращая никакого внимания на семейство Цыбиковых, бесцеремонно ходили по комнатам, осматривая внимательно потолок, пол и стены, оценивая состояние сантехники и батарей центрального отопления, а кое-где и измеряя что-то им одним понятное с помощью строительной рулетки. При этом в бумаги заносились данные, кто-то важный подписывал какой-то акт, для чего дюжие охранники услужливо освободили половину кухонного стола, бесцеремонно сдвинув в сторону икру с омарами, и обездвижевший Андрей Петрович Цыбиков безвольно наблюдал, как на его глазах в чужие руки уплывает квартира, в которой лично он прожил полжизни. Он окончательно протрезвел, и его теперешнее состояние можно было безошибочно охарактеризовать как тяжелое похмелье после бесшабашной и безудержной пьянки. Выпивали – веселились, а проспались… нет квартиры.

– Ну что, Андрюшенька, допился? – спросила строго мужа Маргарита Петровна.

Цыбиков привычно ужаснулся, но ужас этот был сейчас не сильный, а какой-то вялый, потому что все самое страшное уже произошло, и надо было еще сжиться с тем, что случилось, прежде чем научиться пугаться каких-то новых страхов.

– А я предупреждала! – сказала Цыбикова мстительно.

И уже понятно было, что оттопчется она по незадачливому своему муженьку по полной программе.

– Я говорила тебе, что добром не кончится! – напомнила Маргарита Петровна. – Что отольются тебе мои слезоньки! Ты думал, с рук тебе сойдет? Что куролесить можешь, как цыган на ярмарке?

Цыбиков судорожно вздохнул, предчувствуя разбор полетов. Процедура эта всегда была крайне неприятной для него, а сегодня на все про все еще накладывались квартирные жуткие страсти, и подобный букет несчастий еще надо было как-то пережить.