Ментовской беспредел

Но Игнат сознания не потерял. Падая, каким-то чудом умудрился вцепиться в ноги старого, в борцовском приеме дернуть их на себя. А мужик в это время как раз собирался ударить его тяжелым табуретом. Но потерял равновесие и вместе с табуретом грохнулся на задницу. При этом он ударился головой о стол. Но, увы, это не вывело его из игры. Поднимается, снова тянется за своим табуретом. Но Игнату сейчас не до него, он не следит за ним. Все внимание на «полосатика». Тот уже пнул его ногой по почкам – раз, второй.

Удары мощные – Игнату понадобилось собрать в кулак всю свою волю, чтобы остаться на плаву. «Полосатик» ударил его снова, но Игнат уцепился за его ногу. Замок из сцепленных рук обрушился на голову, но Игната это не остановило. Все-таки он смог провести прием и свалить «полосатика» на пол. Хорошо бы провести добивающий удар. Но Игнат седьмым чувством уловил приближение опасности. Инстинкт самосохранения вовремя отбросил его в сторону. И брошенная табуретка угодила «полосатику» в голову. Полный нокаут.

Старый был самым слабым из всех противников. Ему явно не хватало силенок, чтобы на равных тягаться с Игнатом. И заточка, которую он выхватил, ему не помогла. Игнат перехватил руку, взял ее на прием. Послышался хруст ломаемой кости, и старый с диким воплем опустился на пол. Боксер уже поднялся на ноги, но так и не смог окончательно прийти в себя до того момента, как Игнат обрушил на него всю свою злость и ненависть к лохмачам...

Все четыре отморозка валялись на полу – кто-то без признаков жизни, кто-то стонал, кто-то сучил ногами. Игнату тоже сильно досталось. Он едва держался на ногах. Но чувствовал в себе силы держать ситуацию под контролем. Он не позволит беспредельщикам взять реванш...

С угрожающим гулом отворилась входная дверь, и в камеру ввалились вертухаи с дубинаторами. Игнат пытался защититься, но ментов было много, и били они сильно. Его сбили с ног и лупили до тех пор, пока он не потерял сознание...

Очнулся он, когда те же вертухаи вытаскивали его из камеры.

– В больничку его надо, – как будто откуда-то из космоса донесся до него чей-то голос. – А то двинет кони, потом отвечай...

– Да, времена, раньше бы подох, и ничего, а сейчас цацкаться приходится... Давай в больничку!..

Игнат понял, что опасность миновала, и обессиленно закрыл глаза. Булькнула мутная трясина небытия, втянула в себя сознание.

В следующий раз Игнат очнулся уже в больничной палате. Некогда белый, а ныне серый в разводах потолок, двести лет не крашенные стены, высокая, с жесткой сеткой койка. Запах карболки. Чьи-то приглушенные голоса. В палате он был не один.

– Игорь Данилович, глянь, зашевелился! – услышал он чей-то возглас.

– А ты думал, он коньки отбросит, – другой голос, грубый, с хрипотцой. – Не-а, Филек, я сразу понял, что пацан крепкий...

– Ага, ломом опоясанный...

К Игнату подошел какой-то бритый парень лет двадцати пяти. Шрам на всю щеку, оттопыренная губа, из-под которой выглядывает золотая фикса. На плечах наколки.

– Ты кто? – участливо спросил он.

– Бурлак.

– А я Филек. Я тебя не знаю...

– Молодой потому что, вот и не знаешь, – назидательно сказал Игорь Данилович.

Кто он такой, Игнат не знал. Зато слышал, как обращается к нему Филек – по имени-отчеству, уважительно, хотя и на «ты».

– Кожуха знаешь, Бурлак? – со своего места спросил Игорь Данилович.

– Знаю, – отозвался Игнат.

Кожух был законным вором и его покровителем. Сейчас Игнат в его услугах не особо нуждался, но было время, когда без Кожуха никуда. Да и не мог сейчас помочь ему Кожух. Где-то в Мордовии срок мотает, бродяга. Игнат не забывал его, гнал грев ему на зону.

– Говорили мы про тебя... – сказал Игорь Данилович. – А я Кульбит, ты должен знать обо мне...

– Знаю. В законе ты...

Игнат нашел в себе силы приподняться на локте, обратить свой взгляд на вора.

– Рад тебя видеть!

– Я тоже, – правой половиной верхней губы улыбнулся Кульбит.

Он уже в возрасте. Далеко за сорок. Среднего роста, худощавый, поджарый. Узкое лицо, нос с горбинкой, мудрые глаза на жесткой подкладке, морщинистый лоб, седина в волосах. В модном спортивном костюме он лежал на шконке поверх одеяла.

Игнат знал этого вора заочно – слышал, но не видел. Кульбит не проявлял особой активности, смотрел за подмосковным районом, жил без напрягов и хлопот. Но все же многие склонны были считать его влиятельным вором. Не важно, за какие грехи он оказался в изоляторе. Но, судя по всему, живется ему здесь неплохо. Он должен быть сейчас в Индии – так называлась камера, где парились воры и крутые авторитеты, но он прохлаждался в больничке. Палата хоть и не важнецкая – в смысле ремонта, – но комфорт наблюдается. Небольшой телевизор на тумбочке, холодильник. И простору много – квадратов двадцать, и всего четыре шконки, одна из которых свободна. Похоже, Кульбит поставил эту палату чисто под себя. И надо думать, Игнат оказался здесь не случайно.

– Ты еле живой был, когда сюда заехал, – сказал Кульбит.

– Не заехал, а завезли, – роняя голову на подушку, усмехнулся Игнат.

– Как сейчас себя чувствуешь?

– Спасибо, хреново. Но, думаю, оклемаюсь...