Менты не ангелы но...

— Да потому! — зло ответил Юматов. — Что изменится от смены вывески? Если бы у нас были замечательные показатели и безупречный авторитет, то европейские полицейские сами бы перекрасились в милиционеров! А может, даже и американские копы назвались бы милицией! Результат работы главное, а не название! Назови врачей лекарями — они что, лучше лечить станут? С купленными дипломами, без знаний, аппаратуры и лекарств? Сейчас под эту переаттестацию начальство бабла срубит немерено, а те, кто потратятся, начнут «отбивать» свои бабки, пойдет новый виток коррупции. Так что не лучше станет, а только хуже! Попомнишь мое слово…

— Чего мне «попоминать»? — с горечью сказал Вадим. — Я тоже уволюсь… Тем более, что меня и так зааттестуют…

Юматов кивнул.

— Скорей всего, так… Тебя считают чужим. А этого у нас не терпят… Как и везде, впрочем.

Впереди начался выгоревший лес, милиционеры хотели обойти этот участок, чтобы не перепачкаться в гари и копоти, но слева была сплошная жидкая грязь, поэтому пришлось идти прямо.

— Ничего, тут недалеко! — приободрил товарищей Черемхов. — Метров через двести Черное Болото, а за ним — поле.

Так и оказалось. Ефимов и Волин первыми вышли на прогалину у болота и замерли: впереди, в десятке метров, возле двух черных джипов стояли несколько человек, у одного в руке был пистолет. Оружие беззвучно дернулось, звякнула разбитая бутылка.

— Ничего себе! — выдохнул Ефимов.

— Наверное, пневматика, — попытался сгладить впечатление Волин.

Но оба понимали, что пахнет тут не пневматикой, а кое-чем похуже. И модные в бандитской среде, наглухо затонированные «тачки», и угрожающие физиономии незнакомцев, и бесшумный пистолет — отнюдь не способствовали созданию успокаивающих иллюзий. Следом за участковыми из черной чащи вышли Юматов с Самойлиным, потом Шабанов и Воскобойников с Черемховым. Они тоже мгновенно схватили суть происходящего и остановились, будто наткнулись на прозрачную стену.

Обе группы мужчин замерли, внимательно рассматривая друг друга. Воскобойников сразу узнал Ларионова и Грачева, он уже начал было улыбаться, готовый поздороваться, но лица приятелей, а особенно пистолет в руках Грача, не располагали к проявлению знакомства. Улыбка застыла на лице Феликса, однако он еще не понял, что попал в ситуацию, из которой не было привычного выхода.

— Толян, узнал? Это «Налетчики», — тихо сказал Черемхов.

Он мгновенно вспомнил «гостей из Донецка». Ефимов с Волиным — тоже. И кавказцы — рыжий и брюнет — оказались знакомыми: они продавали приисковое золото и чуть не постреляли милиционеров из обреза. С такими людьми и в таком месте разойтись «краями» было нельзя. Ефимов принялся медленно-медленно расстегивать плоскую сумочку на животе.

Шестеро бандитов и семеро милиционеров застыли друг напротив друга. Горячие взгляды метались по лицам, фигурам, одежде, рукам. Немая сцена затягивалась. Бандиты, всмотревшись, тоже узнали неожиданных и нежеланных свидетелей.

— Это менты! — заорал Исса и выдернул из-под плаща пистолет-пулемет «кедр». — Мочи их!

И окружающий мир мгновенно изменился. Обычная жизнь закончилась. Закончился заурядный рейд, один из многих, после которого можно выпить пива, поесть шашлыка и даже искупаться в еще холодной, мутной, не очень чистой, но такой желанной донской воде. Отодвинулись на неопределенный срок, а может, и навсегда, планы каждого на воскресный вечер. Развеялись опасения перед предстоящей переаттестацией, да и вообще все мысли о службе и карьере улетели прочь. Над Черным Болотом раскинула свой зловещий плащ Смерть, и основной задачей каждого стала одна — остаться в живых. Но для этого надо было выдержать настоящий: не учебный, не тренировочный, а самый взаправдашний бой и по-настоящему убить противника. Время растянулось, как при ускоренной съемке, включилось многократно изученное в курсе «Психология применения оружия», но не представляемое реально «туннельное зрение»: день померк, поле обзора резко сузилось, звуки пропали или ушли на второй план…

У рыжего кавказца что-то не заладилось: он тыкал «кедром» перед собой, но выстрелов не было.

Зато Ларионов медленно наклонился, наполовину влез в машину, медленно вылез обратно, держа в руках короткое ружье.

Ефимов медленно вытащил пистолет и потянул затвор назад.

У Самойлина пистолет не вынимался, он дергал застежку кобуры, но потные пальцы соскакивали, и та не поддавалась.

Мусса медленно извлек из широкой куртки обрез двустволки и стал то ли взводить курки, то ли выключать предохранитель.

Воскобойников медленно вытянул вперед руки, будто умоляя Ларионова остановиться и договориться по-хорошему, как у них всегда бывало. Но тот уже приложил «моссберг» к плечу и медленно нажимал на курок.

«Лино Вентура», он же Борец, он же двойник уважаемого и авторитетного Медведя, медленно поднимал «ТТ» с потертым воронением.

Юматов беспомощно шарил по поясу, не находя того, что было обязано там быть.

Фига медленно поднимал свой «макаров».

Шабанов тоже медленно поднимал табельный «ПМ».

Грач полез в багажник и что-то делал там, согнувшись в три погибели.