Менты не ангелы но...

Шабанов открыл папку. Хулиганство. Дело возбуждено следователем Северного РОВД, но сегодня Петрицкий принял решение передать его в СО Центрального РОВД.

«Странно, — подумал он. — Обычное дело, почему такой уровень?»

— Ты фамилию посмотри, — будто прочитав его мысли, сказал Петрицкий. — Это наш общий друг опять накуролесил…

Ларионов! Тогда все понятно…

Он быстро пробежал взглядом постановление о возбуждении уголовного дела. «…Возле ночного клуба „Мед“ произошел конфликт между гражданином Ларионовым и тремя неустановленными мужчинами, в ходе которого Ларионов достал из багажника автомобиля ружье „моссберг“ и произвел выстрелы в своих противников, причинив одному из них телесные повреждения…»

Ясно.

— А зачем передавать нам? — спросил Шабанов. — Почему не порешать все вопросы в Северном?

Петрицкий выругался.

— Человеческий фактор. Недостатки кадровой работы. Начальник следствия не контролирует личный состав. А там один молодой щенок — Ильин, уперся и ничего решать не хочет. Вынес постановление об аресте, жалобы пишет… Ничего, я наведу там порядок!

«Молодец! — подумал Шабанов. — Есть еще принципиальные следователи. Правда, за это их гнобят, но все-таки хорошо, что такие люди еще не перевелись…»

— Моя задача? — вслух спросил он.

— Отдашь кому-то из своих, чтобы они спокойно и тихо его прекратили. Это легко: потерпевшие скрылись, в больницу раненый не обращался. Обычная разборка между бандюками, по большому счету, нам и вмешиваться не надо. Пусть сами разбираются!

— Я понял, — кивнул Шабанов.

— Только тут есть один нюанс, — продолжил Петрицкий. — Надо обосновать передачу дела на другую территорию. Оформите липовый материал, что похожий эпизод был в Центральном районе. Потом это не подтвердится, но формальный повод для принятия конечного решения будет.

— Я понял. Разрешите идти?

— Иди. Когда все сделаешь, отзвонишься.

Вернувшись к себе, Шабанов вызвал молодого следователя Толчкова. Ему было всего двадцать четыре года, и работал он второй год. Детское лицо, высокий лоб отличника, румянец на щеках.

— Примешь к своему производству, — Шабанов протянул ему папку. — Сегодняшним числом. Понял?

— Да. Еще будут указания?

— Я изучил материалы. Потерпевшие скрылись, доказательства отсутствуют, судебной перспективы нет. Дело подлежит прекращению. Там еще кое-что надо сделать, дооформить немного, но это я тебе позже скажу…

Толчков ушел.

В воскресенье Шабанов собирался хорошенько отоспаться и отдохнуть. Не вышло. Ровно в девять раздался телефонный звонок, начальник следствия вздрогнул и привычно схватил трубку.

— Шабанов! Что там у вас? — недовольно спросил он, надеясь, что произошло недоразумение и звонок можно отфутболить кому-то из подчиненных.

— Здравствуйте, Виктор Сергеевич, извините, что беспокою в выходной, у нас ЧП, — послышался голос Фирсова — зама, и он понял, что доспать уже не удастся.

— Какое ЧП? Что там случилось? Неужели без меня нельзя обойтись?

— По личному составу. У нас же Ефанова дежурила…

— Я это знаю. Что она там натворила?

— Она уже сменилась, я заступил ответственным, а меня вызывает Копылов и просит пройти, осмотреть ее кабинет…

— Зачем кадровику это надо? Что там осматривать? — Шабанов сел на кровати, провел рукой по щетине.

— Когда мы открыли дверь, то я чуть в обморок не упал… Столы сдвинуты, пустые бутылки, закуска, вонь, как в притоне, презервативы валяются, наблевано в углу… Кошмар, короче! Копылов уже начальнику доложил…

— Вот черт! Где сейчас эта сучка?

— Я уже звонил ей домой — не отвечает.

— Посылай за мной машину. А ее, хоть из-под земли, найдите!

— Я вас понял.

— И гасить скандал надо! Дежурному бутылку, Копылову чего-нибудь пообещай. Ты не знаешь, кто ему сдал эту лахудру?

— Не знаю. Я знаю только то, что вам рассказал.

— Хорошо, давай занимайся. Я скоро буду.

Положив трубку, Шабанов выругался.

«Только этого мне еще и не хватало! Пьянка на работе, разврат, моральное разложение личного состава! — думал он, одеваясь и приводя себя в порядок. — Интересно, кто нашептал кадровику?.. Кто такой заботливый?.. Неужели эта сучка не знает до сих пор, что райотдел хуже любой помойки? Не успеешь чихнуть в одном конце, как уже на другом говорят, что у тебя не насморк, а сифилис…»

Когда он приехал в райотдел, то Ефанову уже нашли. Без макияжа, с отеками под глазами, неприбранной головой и другими отчетливыми следами мучительного похмелья, она смиренно стояла под его кабинетом и покорно ожидала решения своей судьбы.

— Ефанова, я тебя слушаю, — зло сказал Шабанов, занимая свое кресло. — Ты что такое творишь?!

Она осталась стоять, понурившись, как школьница, получившая «двойку» по поведению. Девчонке всего лет двадцать семь, и фигура у нее еще аккуратная, стройная… На ментовской работе за несколько лет расползется и превратится в корявую, замордованную жизнью, озлобленную лошадь.

— Виктор Сергеевич, извините меня. Я так вас подставила…

— Хоть это ты понимаешь! Уже хорошо. Значит, совесть еще не совсем потеряна…

«Еще пара лет в этой помойке — и от твоей совести ничего не останется», — подумал он. А вслух продолжил: