Менжинский

Победоносно окончилась гражданская война, страна перешла к мирному строительству. Соответственно сузился круг деятельности органов государственной безопасности — им предстояло теперь заниматься исключительно задачами политическими, что также отразилось в их новом названии: Госполитуправление.

Но сужение, ограничение функций органов госбезопасности отнюдь не означало их упразднение, на чем настаивали троцкистские раскольники.

И в мирных условиях деятельность органов государственной безопасности сохраняла свое значение, поскольку в стране еще имелись эксплуататорские классы, продолжалась классовая борьба, существовало капиталистическое окружение. Продолжала еще существовать, а с началом нэпа и значительно активизировалась, мелкобуржуазная, эсеро-меньшевистская контрреволюция. В крестьянской стране, какой в то время была Россия, мелкобуржуазная контрреволюция, если с ней не вести борьбу, представляла известную опасность.

Центр тяжести классовой борьбы переместился в области экономическую и идеологическую. Переход к новой экономической политике вызвал в стане внешних и внутренних врагов надежды на перерождение советского строя в буржуазную демократию. Чаяния нэповской и иностранной буржуазии нашли наиболее яркое выражение в идеологии сменовеховства.

Кадетско-белогвардейский журнал «Смена вех» (издавался в Париже) пытался доказать, что нэп — это не тактика, а эволюция большевизма, эволюция Советской власти к обычному буржуазному государству. Идеологическое наступление против большевизма повела не только белогвардейская, но вся мировая капиталистическая пресса. Внутри страны оживилась контрреволюционная деятельность кадетов, эсеров, меньшевиков, мнимо беспартийной интеллигенции. Эти партии стремились использовать буржуазную профессуру, частные издательства (их только в Москве было 337 и в Петрограде — 83) для пропаганды буржуазной идеологии.

Первые признаки активизации контрреволюционных партий, в частности эсеров, уловил Ленин, и немедленно сигнализировал в ВЧК о грозящей опасности, и потребовал от его руководителей срочного представления плана действий. В частности, он писал И. С. Уншлихту, заместителю председателя ГПУ:

«Тов. Уншлихт! Сообщают про Питер худое. Эсеры-де сугубо налегли, и питерская Чека не знает-де ничего об эсерах! Они-де новые, законспирированы чудесно, имеют свою агентуру.

Как бы-де не прозевать второго Кронштадта.

Обратите побольше внимания, пожалуйста, и черкните мне сегодня же.

Не послать ли опытных чекистов отсюда в Питер?

Говорят, эсеровские крестьяне направляются эсерами в Питер?

Ваши сведения и Ваши планы?

С ком. приветом Ленин» [33]

Последующие события показали, что тревога Ленина была не напрасной. Оправившись от ударов, нанесенных ВЧК весной и летом 1921 года, эсеры с введением новой экономической политики активизировались. Эсеровские вожаки сделали попытку воссоздать единую эсеровскую партию, объединив в ней и крайне правых (Керенский, Чайковский), и левых эсеров, и экстремистов-савинковцев. Об этих намерениях эсеров стало известно из документов так называемого «Бутырского ЦК» эсеров. Арестованные члены ЦК эсеров пытались переправить эти документы из Бутырской тюрьмы на волю своим единомышленникам. Документы попали в руки ГПУ. Руководители ГПУ располагали также и документами, исходившими от заграничных центров эсеровской партии, в которых вынашивалось стремление создать нелегальную объединенную эсеровскую партию. В антисоветских целях они пытались использовать проходившие в 1922 году всероссийские съезды врачей, агрономов, кооператоров. Они вели подрывную работу в кооперативах и профсоюзах, начали совершать диверсионные и террористические акты. Осенью 1921 года в Петрограде эсеры подожгли телефонную станцию, канатную и фанерную фабрики, в марте 1922 года — электростанцию.

Информируя местные органы ГПУ о фактах подрывной деятельности эсеров, Менжинский в марте 1922 года писал, что объединенная партия эсеров — мертворожденная партия, что кронштадтская авантюра окончательно разбила их надежды, обнажила их бессилие, беспочвенность и оторванность от трудящихся масс. Вместе с тем Менжинский предупреждал чекистов, что партия правых эсеров представляет для нас по-прежнему самую опасную партию.

«Опасность, — писал Менжинский, — состоит в том, что изменение нашей экономической политики… дает большую возможность эсерам использовать это положение в своих политических целях путем захвата под свое партийное влияние как отдельных предприятий, так и целых объединений, например кооперативных обществ, овладев которыми эсеры не только смогут сгруппировать свои партийные силы, но, кроме того, и получить для себя громадные материальные средства на партийные цели. Наблюдая за деятельностью эсеров за последний год, мы констатируем тот факт, что именно кооперация является опорным пунктом правоэсеровских контрреволюционных сил».