Менжинский

«Он производил впечатление человека огромной культуры, глубокой учености, разносторонних знаний и большого жизненного опыта», — писал о Менжинском другой старейший член партии, Ф. Ленгник.

Превосходный политик и дальнозоркий руководитель ОГПУ, Менжинский, отлично владея методом марксистской диалектики, умел схватывать самое существенное в тактике классового врага и распутывать его самые коварные, хитросплетенные, самые сложные положения и наносить удары без промаха, точно по цели. Он умел холодно и спокойно взвешивать положение, трезво судить о людях, строжайше взвешивать факты и верить фактам, а не словам.

Когда на горизонте появился новый враг советского народа — германский фашизм, когда перед угрозой наступления фашизма германские троцкисты начали раскалывать красный фронт германского пролетариата, уже тяжело больной Менжинский в составе советской банковской делегации под именем Николая Ивановича Пахомова едет в Германию, чтобы на месте самому изучить положение, разобраться в сложной обстановке, усыновить, насколько велика опасность вовлечения германского империализма в «крестовый поход» против Советского Союза.

Из этой рискованной поездки Менжинский вернулся с определенным выводом. Он немедленно обратил внимание органов государственной безопасности на борьбу с разведкой Германии как главного и самого вероятного врага в будущей войне.

Менжинский — великий чекист, беспощадный, когда нужно, к врагам и в то же время Менжинский — великий гуманист. В борьбе с врагами народа он действовал и террором, когда в этом была необходимость, например осенью и зимой 1919/20 года, и силой коммунистических идей. В то же время он всегда был сторонником тонких, даже изысканных методов работы в контрреволюционной среде с целью разложения контрреволюции, привлечения на сторону Советской власти заблуждающихся и разгрома, беспощадного подавления отказавшихся сложить оружие.

Менжинский, юрист по образованию, подпольщик по опыту партийной работы, был выдающимся криминалистом. Менжинский, литератор по призванию, воспитавшийся на мировой и русской классической литературе, был величайшим психологом. Его умение проникнуть в зигзаги человеческой души, особенно мечущейся души российского интеллигента, попавшего в водоворот революционных событий, можно сравнить только, пожалуй, с умением Дзержинского. И если Менжинский достиг тех вершин чекистского искусства, которые с особой силой проявились в деле поимки Савинкова и Рейли, в деле разоблачения эсеро-меньшевистского подполья и вредительского «Инженерного центра», то это результат не только огромного опыта конспирации, приобретенного в большевистском подполье, но и результат глубокого знания всех зигзагов человеческой души, которое ему дала литература. «Для того, чтобы работать в ЧК, — говорил Менжинский, — вовсе не надо быть художественной натурой, любить искусство, природу». Но только такая натура, по его выражению, может достичь «вершин чекистского искусства», обеспечивающего разложение противника.

В духе гуманизма Менжинский воспитывал и коллектив чекистов. М. И. Шкляр, работавший при Менжинском секретарем парткома ОГПУ, говорил: «Старые чекисты могли бы рассказать много о том, как Вячеслав Рудольфович, инструктируя работников, направлявшихся на обыски и операции, говорил им:

— Помните, что мы боремся за человека, что весь смысл революции — ради человека. Поэтому будьте внимательны к людям при обысках и арестах, помните, что есть семьи, есть дети».

Проявлением величайшего гуманизма Менжинского было его активное участие в создании, а затем в организации учебно-воспитательного процесса в трудовых коммунах для взрослых и малолетних правонарушителей.

Он сам вырос в учительской семье, учителями были отец и сестры Вера и Людмила. После Октябрьской социалистической революции обе они работали в Наркомпросе. Вопросы народного образования и коммунистического воспитания часто были предметом обсуждения и даже споров в дружной семье Менжинских.

Известно, что Вячеслав Рудольфович много внимания уделял созданным еще при Дзержинском трудовым школам-коммунам ОГПУ, часто бывал в них сам, беседовал с воспитанниками, преподавателями.

Этой стороной деятельности ВЧК−ОГПУ особенно интересовался Горький, вел переписку с воспитанниками коммун, с преподавателями. Возвратившись в Советский Союз, Горький постарался встретиться с Менжинским, узнать о перековке малолетних преступников из первых рук.

Встреча эта состоялась на квартире Менжинского. Горький приехал к Менжинскому в воскресенье, в первой половине дня, и застал его за чтением иностранных газет.

Поздоровавшись, заговорил:

— Узнаю, узнаю беспокойного полиглота, который дня не может прожить без иностранных газет.

— Сейчас интерес скорее политический, чем лингвистический, — радуясь встрече, ответил Менжинский.

— Я слышал, вы уже китайский и японский изучили, — продолжал Алексей Максимович, присаживаясь на стул и внимательно присматриваясь к Менжинскому.

— Пустое болтают.

— Так уж и пустое. — Помолчав, добавил: — Однако, вы постарели, постарели, Вячеслав Рудольфович.