Мэр в законе

- И что, это правда?! - в ужасе спросил он.

- Нет, конечно, - выдохнула она. - Но надо же его в такой ответственный момент посильнее к себе привязать! Вы же сами говорили, что он может с крючка сорваться. С этого - не сорвется. Он потом до утра уснуть не мог. Дурачок! Плакать готов был от счастья.

- А что потом? - спросил Рыбин. - Пройдет время и очень скоро выяснится, что беременность твоя - липа. Как выкрутишься?

- Навру чего-нибудь про выкидыш… Придумаю что-то.

- Анастасия! Ты - страшное чудовище! - высказался Рыбин.

- Это комплимент? - она повернула к нему лицо. В голосе и глазах был вызов.

- Считай, что да.

Таганцев сидел за столом с каменным лицом и смотрел неотрывно в одну точку.

Каблук, расположившись в кресле напротив, не мешал, молчал себе, пока хозяин кабинета сам не заговорит.

А говорить Андрей не спешил. Ему вспоминалась "зона".

Старый вор по кличке Фергана решил как-то проверить Таганку "на вшивость". Подослал к нему двоих "шестерок". Повод для конфликта был избран вполне подходящий. Новичок на нарах просто обязан был снять с себя чистое нательное белье, полученное после помывки, и отдать его приблатненным. На себя же полагалось надеть грязное тряпье, уже кем-то ношенное.

В бараке завязалась драка. Таганцев бил чем ни попадя - кулаками, ногами, подвернувшейся под руку табуреткой. В конце концов саданул металлической кроватной дужкой одного из "шестерок" по голове. Тот, вскрикнув, упал. И больше не поднялся.

Дело было ночью. И, когда в барак набежали "вертухаи" - прапорщики-контролеры, - весь отряд дружно доложил, что умерший сам нечаянно во сне упал с верхней шконки.

Возбудили уголовное дело. Но вскоре закрыли. А Фергана, задыхающийся от астмы, и по той же причине уже несколько месяцев не поднимающийся с койки лагерной больнички, позвал Таганку к себе.

- Ты все правильно сделал, парень, - сказал вор, когда Андрей вошел в его палату. - Хочешь хорошо жить - умей хорошо убивать.

Теперь было похоже на то, что лагерные законы прижились и на воле.

- Чтобы жить, надо убивать… - как бы в раздумье произнес Таганцев, продолжая глядеть в одну точку.

- Что? - спросил Каблук.

- Слушай сюда, Славик, - заговорил Таганцев, оставив тяжкие воспоминания. - Расклад по жизни такой: либо мы будем козлов "мочить", либо они нас затопчут. Третьего не дано. И хватит сопли развозить. Жестче надо быть. Жестче! - он со всего маху шарахнул кулаком по столу. - Сделаешь так…

Славик Каблук, посетив Таганцева в мэрии, вышел от него уже через пятнадцать минут. Прыгнул в машину и рванул к ресторану "Большая Медведица". Здесь собиралась вся его братва.

О чем бригадир говорил с пацанами, не слышал никто из посторонних. Но после этого разговора четверо плечистых бритоголовых братков отделились от общей компании и куда-то уехали.

… - Ладно, Богдан Силаевич, хватит нам с тобой трепаться, - сказал начальник милиции. - Пора и честь знать. К тому же Таганцев, наверное, уже и к губернатору съездил, и к себе в мэрию вернуться успел.

- К себе в мэрию?! - раздраженно воскликнул Аниканов. - Не его это мэрия! Моя она! И город мой!

- Но-но! - пригрозил Годовский. - Ты не зарывайся. Ишь, чего придумал - город, не глядя, присваиваешь! Город, он… это… как его… не твой, мил человек! Город, он общий!

- Поеду, правда. А то сел здесь и сижу, как пень, - сказал Аниканов, поднимаясь со стула.

- Нет, Аниканыч! - майор Годовский даже хихикнул. - Ты не сидишь здесь. Ты всего лишь присел. Но можешь и сесть, если плохо себя поведешь.

- Что?! - Аниканов чуть не захлебнулся от ярости.

- Да брось ты! - Годовский по-свойски хлопнул его по плечу. - Пошутил я, Богдан Силаевич! Мы же друзья с тобой!

- Таких друзей, как ты…

Не окончив фразу, вице-мэр покинул кабинет начальника милиции.

- Вот ты у меня где! - с удовольствием произнес Годовский, глядя на свой сжатый кулак.

Но дверь за Аникановым уже закрылась, и этой фразы Богдан Силаевич не услышал.

Выйдя из здания УВД, он сел за руль своей машины, сунул ключ в замок, включил зажигание, завел двигатель…

Со скрежетом резины об асфальт и диким ревом двигателя из-за поворота выскочил автомобиль. Ржавая насквозь "копейка" без номерных знаков.

Из окон "Жигулей" торчали стволы автоматов. Их было три. Хотя Богдан Силаевич и не думал в это мгновение заниматься счетом. Он даже головы не успел повернуть.

Длинные автоматные очереди в одно мгновение превратили его автомобиль в решето. И на самом теле Аниканова живого места не осталось.

Спустя сутки эксперты-криминалисты извлекут из холодного трупа вице-мэра сорок шесть свинцовых пуль в латунной оболочке калибра 5,45 миллиметра.

А начальник милиции города Иртинска без особых угрызений совести отправит возбужденное прокуратурой уголовное дело об убийстве Богдана Силаевича Аниканова в архив следственного отдела, отнеся к разряду нераскрываемых.

Глава 17