Мера

– Вы что, над нами издеваетесь? – профессор перебил Антона на полуслове.

– Почему издеваюсь? – поинтересовался ошарашенный Антон.

– Как же? Переписав философский труд Гегеля, Вы считаете, что тем самым выполнили реферат. Это Ваш реферат, а не Гегеля. В нём должны быть Ваши мысли. Почему Вы считаете, что Ваши товарищи сами не в состоянии прочитать этот труд? Садитесь на место, уважаемый. Ваша «пара» Вам обеспечена. Ваше безразличие и есть пренебрежение мерой.

Профессор взял со стола ручку и уверенно что-то пометил на листе. Положив ручку обратно на стол, он, придерживая правой рукой одну створку журнала, левой рукой разогнал другую и резко закрыл журнал. Старинный фолиант издал громкий звук, напоминающий хлопок. Вылетевший изнутри пыльный поток воздуха пронзил Антона запахом старых страниц. И как ему показалось, волосы зашевелились на его голове. Антон был ошарашен. Ему казалось, что жаркая красная краска наливает его лицо. Пройдя на своё место, он, сел ничего не понимая.

– Вот это прикол, – прозвучал голос за спиной.

– Да уж, абзац, – тихо ответил Антон.

12. Симптомы

Звонок на перемену прозвенел как-то своевременно. Только радости от этого ожидаемого каждым студентом события у Антона не было. Засунув разочаровавший его реферат в рюкзак, он побрёл в коридор.

– Ну что, в лабораторию? – спросил Стас, пробираясь сквозь толпу сокурсников, – У нас сегодня практические занятия по тормозам.

– Мне как раз сейчас ещё тормознуть немного – и всё, – печальным голосом, ответил Антон.

– Чего ты переживаешь, как в первый раз.

Стас закинул свой рюкзак за плечи, и они вместе направились на следующую пару.

После занятий по остановке вагона, где под чётким руководством доцента Киреева по прозвищу «Тормоз» пришлось поочерёдно переставлять воздухозаборные краны в различные положения, Антон направился с друзьями домой. Ещё один день учёбы прошёл. Сколько их ещё будет? Дорога обратно до трамвая казалась более короткой, чем в институт. Пейзаж двигался в обратном направлении. Лучи окрепшего дневного солнца освещали путь, чередуясь с простирающимися тенями домов и деревьев. На остановке трамвая было мало народу. Хотя и трамваев в это время также было маловато, но шанс проехаться сидя, гладя в окошко, был всё же более вероятен, чем утром.

Послышался звук скрежета колёс, из-за угла появилось очертание вагона. Антон взглянул наверх, дабы определить номер маршрута. Он видел довольно далеко. Когда Лера лишь пыталась уловить очертания букв вдалеке, Антон безошибочно читал ей всё, что там написано. Трамвай приближался.

«Трамвай домой. Каждый день, с перерывом на выходные, праздники и каникулы. Туда-сюда, туда-сюда, как в анекдоте про кавказцев», – подумал Антон, – Стас, помнишь анекдот про кавказцев?

– Расскажешь – вспомню, – как в пустоту ответил Стас.

«Встречаются утром кавказцы Вано и Гиви, и Гиви говорит Вано: «Слушай, Вано, мне ночью такой сон приснился… Как будто я на снежно-белом Мерседесе по центральному проспекту нашего города гордо езжу туда-сюда, туда-сюда».

«Вах, – восхищается Вано, – А мне приснилось, что я всю ночь напролёт с тремя красавицами наслаждался». «Вах, Гиви, почему меня не позвал? Я же твой друг», – удивился Вано. «А я посмотрел в окно, а ты на снежно-белом Мерседесе по проспекту туда-сюда, туда-сюда, – ответил Гиви…»

– Да, было дело, – смеясь, сказал Стас.

– В смысле? Ты кто из них – Вано или Гиви?

– Да нет, в смысле, вспомнил.

Друзья засмеялись. Тем временем трамвай уже поравнялся с остановкой. Антон, посмотрев на информационную табличку сверху, уловил цифру «шесть». Он уставился на неё удивлёнными глазами. Что было особенного в этой цифре для него сегодня? Ни форма, ни дизайн не блистали изяществом.

– Стас, это наш трамвай? – испуганно спросил Антон.

– Ты что, ослеп? Наш, конечно, шестой номер.

«Шестой номер? Трамвай домой, почему просто не написать: трамвай домой», – билось в висках ничего не понимающего Антона.

– Что с тобой? На тебе лица нет, одни черты. Ты не заболел часом, а то можем полечиться, – посмотрев на друга, произнёс Стас, показывая на руке похмельную композицию из пальцев.