Мера бытия

20 апреля 1942 г. командующим 2-й ударной армии был назначен генерал Власов, оставаясь по совместительству заместителем командующего Волховского фронта.

«ВОЕННОМУ СОВЕТУ ВОЛХОВСКОГО ФРОНТА. Докладываю: войска армии в течение трёх недель ведут напряжённые ожесточённые бои с противником… Личный состав войск до предела измотан, увеличивается количество смертных случаев, и заболеваемость от истощения возрастает с каждым днём. Вследствие перекрёстного обстрела армейского района войска несут большие потери от артминомётного огня и авиации противника… Боевой состав соединений резко уменьшился. Пополнять его за счёт тылов и спецчастей больше нельзя. Всё, что было, взято. На шестнадцатое июня в батальонах, бригадах и стрелковых полках осталось в среднем по нескольку десятков человек. Все попытки восточной группы армии пробить проход в коридоре с запада успеха не имели.

Власов. Зуев. Виноградов».

«21 ИЮНЯ 1942 ГОДА. 8 ЧАСОВ 10 МИНУТ.

НАЧАЛЬНИКУ ГШКА. ВОЕННОМУ СОВЕТУ ФРОНТА. Войска армии три недели получают по пятьдесят граммов сухарей. Последние дни продовольствия совершенно не было. Доедаем последних лошадей.

Люди до крайности истощены. Наблюдается групповая смертность от голода. Боеприпасов нет…

Власов. Зуев»[40]

* * *

Весть о том, что Сергей пропал без вести, Манюне сообщила связистка Людка Потапова, когда встретила ту на пристани. С началом навигации продовольствие в Ленинград доставлялось на баржах, и девчата в свободное время не отказывали себе в удовольствии сбегать полюбоваться на воду и перекинуться словечком с матросами. Манюня гулять вдоль пирса не любила — слишком суетным казались толпы эвакуированных и вечный гул моторов машин, подвозящих грузы. С тех пор, как уехал Сергей, хотелось тишины и покоя.

День стоял жаркий, и Манюня вдруг подумала, что если отойдёт подальше от людских глаз, то сможет разуться и побродить босиком по воде. Привстав на цыпочки, она легко побежала по берегу подальше от портового шума и гвалта. Сизое небо у кромки горизонта сливалось с серой озёрной рябью, которая у берега превращалась в буруны, хлёстко накатывающие на обломки скал.

Отойдя с полкилометра, Манюня стянула сапоги и зашла в воду. От неожиданного холода она ойкнула, но тут же выпрямилась и засмеялась, так щекотно прошла волна между пальцев.

Подымая фонтанчики брызг, Манюня весело пошлёпала ногами и загадала, что когда закончится война, она купит билет в купейный вагон скорого поезда и поедет к Чёрному морю в Крым. Обязательно в Крым: в Севастополь или в Ялту.

Говорят, там неописуемая красота. Манюня прикрыла глаза и покружилась, словно в вальсе. Она представила себе, как после купания в Чёрном море идёт на танцплощадку, где играет военный оркестр и танцуют пары. Она придёт, как положено девушке, и скромно встанет в сторонке, но не простоит и минуты, потому что все мужчины на танцплощадке захотят пригласить на танец именно её — красавицу и умницу.

Кого же выбрать? Манюня в раздумьях стала наматывать на палец локон. Может быть высокого майора в орденах? Нет, он слишком старый. Лучше согласиться потанцевать с молоденьким лейтенантиком, хотя он салага, не нюхавший пороха, а она почти фронтовичка. Манюня решила, что подчёркнуто не заметит протянутую для танца руку Сергея, который обязательно окажется на тех же самых танцах. Пусть знает, что она на него обиделась. С гордой улыбкой Манюня сделала полупоклон, развернулась и увидела Людку. Связистка сидела на камне и курила.

Из всех девчонок в батальоне связи толстая и губастая Людка была самой вредной и противной. За глаза Людку потихоньку дразнили Квашнёй и не любили с ней связываться за острый язычок.

— Ты давай танцуй дольше, а я посмотрю. И в театр ходить не надо, — сказала Людка, глубоко затягиваясь вонючей папиросой «Прима», купленной в кобонском продмаге.