Мера бытия

Сергей вёл машину так нежно, что не разлил бы стакан молока, поставленный на капот, и всё же пианист остался недоволен. Уже в Кобоне, полумёртвый от холода, он с осуждением сказал:

— Молодой человек, вы везли нас как телегу с дровами.

* * *

В январе и феврале сорок второго года от истощения погибло 199 187 человек. На февраль приходится большая часть этих потерь. Но тот же февраль принес и обнадеживающие итоги: в Ленинград по Ладожской трассе завезена 86 041 тонна продовольствия — на 33 107 тонн больше, чем в январе. Только из Саратовской области в этом месяце Ленинграду было отправлено 12 414 тонн муки и 760 тонн мяса. Сталинградская область отгрузила 2140 тонн рыбы, 1148 тонн мяса, 57 6000 банок консервов. Ярославцы прислали осажденному городу 6500 тонн муки, 400 тонн квашеной капусты, 77 тонн сухих овощей, 240 тонн сыра, 300 тонн картофельной муки. Поделились с защитниками Ленинграда запасами продовольствия Пензенская, Куйбышевская, Омская, Свердловская, Семипалатинская, Оренбургская и другие области[27].

* * *

День сейчас или ночь, Катя не знала. Когда она открыла глаза, в казарме было темно. Она попросила пить, чья-то рука поднесла к губам кружку с кисловатым морсом. Катя жадно сделала несколько больших глотков и снова заснула. В спине было больно, а дышать трудно. Она тяжело, с хрипом закашлялась и вдруг поняла, что умирает.

Сквозь сомкнутые веки Катя видела, что рядом с ней на краешке кровати сидит Смерть в белом саване и наматывает её силы на большой разноцветный клубок. С каждым витком клубок становится толще, а жизнь короче.

Страх не пришёл, поэтому Катя стала исподволь разглядывать лицо Смерти, перечерченное множеством морщин, как печёная картофелина, но сосредоточиться не удалось. Сделав последний виток нитей, Смерть отложила клубок в сторону и сказала:

— Нужен сульфидин.

От неожиданности Катя вздрогнула и попыталась приподнять с подушки тяжёлую голову. Смерть исчезла, но вместо неё возникла женщина в белом халате, надетом поверх ватника. В руке женщина держала градусник, а из нагрудного кармана выглядывало деревянное ухо стетоскопа.

— Вам нужно обязательно достать сульфидин, иначе больная не встанет на ноги, — громко говорила она Маше и Марусе. — Это срочно. У нас в больнице сульфидина сейчас нет, и где его достать, я не знаю.

— Доктор, а можно чем-нибудь заменить лекарство? — заискивающим голосом спросила Маша, стоявшая за спиной врача.

Та резко обернулась:

— Сказать по совести, я не уверена, что и сульфидин даст нужный эффект, но на сегодняшний день это единственное, что может спасти больную.

Не понимая, что говорят о ней, Катя постаралась вспомнить, когда её дежурство. Неужели она проспала? Надо подняться, умыться и одеться.

Пока Маша с Марусей провожали доктора, она перекатилась на бок, чувствуя в груди неистовые толчки сердца о рёбра. Ничего, это сейчас у всех. Это от голода. Чтобы вылезти из койки, ей пришлось сначала сползти на пол, а потом вцепиться руками в спинку кровати. Растрепавшиеся волосы лезли в глаза, ноги дрожали, а по спине прокатывался холодный пот. Видел бы её сейчас Сергей.

Мысль о Сергее сформировалась где-то в глубине души, тотчас исчезнув под пеленой, застилавшей сознание. Та женщина, врач, сказала что нужно лекарство — сульфидин. Интересно, для кого?

Край одеяла свешивался с кровати, мешая отыскать валенки. Чулки она достала из своей тумбочки. Скатанные валиком, они лежали на нижней полке. Когда Катя натягивала второй чулок, хлопнула дверь и в помещение быстрым шагом вошла Маша. Увидев Катю, она ойкнула:

— Катюшка, зачем ты встала? Ты же больная. Ложись скорее, Маруся сейчас звонит в госпиталь, ищет тебе лекарство.

Губы пересохли, поэтому вместо речи Кате удалось выдавить невнятный возглас:

— Я больная?

— Конечно ты! — Преодолевая слабое сопротивление, Маша уложила её в постель и накрыла одеялом. — Разве ты не помнишь, что тебя привезли в машине без валенок, в одних чулках?

Катя потёрла лоб, скользнув пальцами по горячей коже:

— Кажется, помню. Да, помню.

С пугающей отчётливостью вспомнилось серое небо над головой и хруст снега, когда двое людоедов волокли её к разбомблённому дому. Она посмотрела на Машу:

— Их поймали?

Та сразу поняла суть:

— Наверно поймали. Мы сразу сообщили в милицию.

— Хорошо.