Мера человек

Слеза Каэля несла свои воды в предрассветной тьме, играя рябью в лунном свете. Тонкая полоска другого берега едва виднелась, но ветер с реки ворошил мои волосы, и будто приветствовал. Шмелиный Лес ждал.

В прошлый раз я уходил отсюда, как зверь, теперь же на берегу стоял человек. Сильверитовая кольчуга искрилась в лунном свете…

«Твою поднёбную душу, Марк, а нельзя без пафоса? Человек он! Кольчуга у него искрилась…»

Я усмехнулся. Блин, этот демон начинал мне надоедать, иногда болтая без умолку.

«Там эта Геллия ждёт, когда ты её на копьё своё насадишь.»

— Как-то пошло звучит, демон, — я поморщился, потом оглянулся.

«Бурная молодость, поднёбыш. Отжигал я на твоей родной Земле, с тех пор тянет к любой красотке.»

Позади, у опушки небольшой рощицы, остались всадники. Звери, сопровождавшие меня, махнули, заметив мой взгляд. Тонкий силуэт Хильды едва виднелся на тёмном фоне леса.

Я напрягся, протянув на предельное расстояние свои чувства, и легонько коснулся разума Волчицы. Грусть и надежда.

Ничего, как-нибудь ещё свидимся. В этом мире у меня мало кто есть, так что Небо рассудит. Не зря же я так за него корячусь тут…

«А я говорил. Неблагодарное оно, твоё Небо.»

Послышалось ржание — рядом с всадниками гарцевал мой конь. Правда, сейчас они поскачут назад, к отставшей армии Керта, и лошадь перестанет быть моей.

Я махнул в ответ, поправил сумку на плече, поудобнее перехватил копьё, и бодро побежал к деревне Речных Бобров, маячащей в сумраке ниже по течению. Где-то здесь мы шли с вождём Бобров и его сыном к убежищу, где скрылась стая.

Деревня была пустой. На всякий случай я выпустил все стихии, попытавшись охватить сканером как можно больше домов.

Ни единой разумной души, одна только домашняя живность. Пара кур, заблудшие поросята. Бобры ушли по приказу Зелёного Приора к столице, чтобы защищать последний оплот, не павший под ересью.

«Наивные…»

— Ты что-то говорил про двуликого, — в полной тишине я обходил пустой причал.

Слышен был только плеск воды — какая-то рыбина била хвостом, встречая рассвет. Плотов не было, зато к берегу прибило несколько брёвен с обрывками верёвок. Кто-то разломал — либо отступающие Бобры, либо ещё кто-то.

Надо быть идиотом, чтобы попробовать переплыть с бревном в обнимку. Пока я раздумывал над проблемой переправы, Белиар немного прояснил ситуацию, но зашёл с другой стороны.

«Знаешь, как я оказался под Изумрудным Городом?»

— Как?

«Магия твоей Земли. Она же магия Абсолюта.»

Я непроизвольно тронул сумку, в которой лежали свитки. На некоторых были изображены пентаграммы.

«Да-да, именно она самая. Вот только случилось это после того, как я выяснил кое-что про нашего дьявола.»

Спрыгнув с причала на прибрежный песок, я пошёл вдоль берега по пляжу, решив проверить сканером. Привычка Бобров закапывать запасные плоты была мне хорошо известна.

— И что же ты выяснил?

«После убийства Вотана я заинтересовался той магией, что держала его.»

Белиар говорил долго. Оказывается, демон Вотан, сам того не зная, сидел не в целительном круге, а в узоре, высасывающем силы. На лицо был обычный обман — если бы раненый Вотан вышел оттуда, то восстановился бы гораздо быстрее.

Я вспомнил, что ангел на вершине с храмом намекал — это демон сидел там, где и положено.

«Эта магия очень походила на ту, что держала меня под домом Полуночной Тени. Но с небольшими поправками, очень тонкая работа.»

Как думал Белиар, этот же мастер магии Абсолюта поймал его и под Изумрудным Городом. Он стал что-то мне объяснять про малейшие отличия в узорах, которые различит только соображающий в этом деле маг.

— Как демонов-то ловят, кстати? — спросил я.

В этот момент я, наконец, что-то нащупал в толще песка. Довольно далеко от деревни песчаная коса пляжа закончилась, и я почти упёрся в обрывистый берег. Любой другой бы уже плюнул, решив, что никаких секретов в песке нет.

Напрягаясь, я стал повелевать стихией земли, вытягивая постепенно небольшой плот. Медленно, но верно деревянная махина приближалась к поверхности.

«Ну, тому, кто творит эту магию, нужна лишь моя кровь в небольшом количестве. Прошлое у меня бурное, этих клинков и копий, побывавших во мне, по Инфериору разбросана куча.»