Мера один

— Верно. Этот павлин кичится своей чистой родословной. Никаких ярмарочных жен, никаких залетевших первушек, — Хильда усмехнулась, — Никто не верит этому бреду, но только высокомерия у него не убавляется.

Я понял, к чем она все это говорила. Нужно знать этикет, с которым у меня были явные проблемы.

— А я могу не идти туда? — спросил я, — Я бы потренировался тут.

Волчица рванулась ко мне, наметив один удар кулаком, другой… Почуяв оба заранее, я проскользил два шага назад, изгибаясь телом, и добавил:

— …госпожа.

— Так-то лучше. Нет, не можешь.

Я вздохнул. Так я и думал.

— Это у тебя дар проявился сейчас? — удивленно спросила Хильда.

— Да, — кивнул я, — Когда я забываю, что копье глиняное…

— Хорошо. Эти чертовы шакалы только и ждут твоего проступка, Спика. К пятому когтю не обращаешься, пока он не скажет «отвечай», тебе ясно?

— Да.

— Смотришь на него только тогда, когда пятый коготь с тобой говорит! Тебе ясно?

— Да.

— Ко всем обращаешься «господин», никаких «мастер зверь».

— Понял.

— Ну, вроде все.

— А с шестыми когтями как надо?

Хильда поморщилась:

— Альфа никогда не посещает такие мелкие приемы, тем более, у него сейчас в гостях посольство Пятнистых Рысей. Не думай об этом.

* * *

— Как жаль, что так мало времени, — Устрица соскользнула с лежака и быстро накинула платье, — Хозяйка опять будет недовольна, она в последнее время слишком строгая.

Ткань скользнула вниз, скрыв от меня изгибы, светлеющие в мраке комнаты. Белобрысая всхлипнула, по девичьей щеке скользнула слеза, и я, сев на кровати, коснулся ее руки. Не сказать, чтобы я испытывал какие-то особые чувства к первушке, но интимная близость все равно накладывала отпечаток на отношения. И я чувствовал желание защитить…

— Странно, когда я была с Трутнем, хозяйку это нисколько не заботило, — надув губы, сказала Устрица, и ее слезы мигом высохли.

Ну вот только же тяжелые капли висели на подбородке. Они не упали, а просто испарились. Я сразу же подумал, что это наверняка стихия огня.

Едва она заговорила о Трутне, как я сбавил свой пыл. Устрица выражалась так, будто быть с любым прималом Хильды — это ее привилегия. Завтра или послезавтра я погибну на арене, сюда придет новый первушник, и улыбаться белобрысая будет уже ему.

Так что иллюзий я не строил, и воспринимал внимание первушки вполне трезво. Тем более, в первый наш раз я даже не понял, что она сделала. Какой-то огонь разгорелся внутри от прикосновения Устрицы, и я перестал себя контролировать.

Едва она касается моей груди, как во мне разгорается какой-то огонь, помноженный еще и на мое желание. Но мастер говорил, что стихией нельзя влиять на плоть другого. Или женщинам дозволено больше?

В этот раз я уже смог хотя бы наблюдать за этим чувством, не потеряв рассудок. В следующий раз…

Я усмехнулся — какое удобное оправдание. Если Хильда сейчас ворвется, то я скажу, что тренировал самообладание и стихию духа.

— Одевайся, Спика, у тебя очень мало времени, — и Устрица выскочила на улицу.

На табуретке лежала сложенная парадная одежда. Обычные рубаха и штаны, только голубоватого цвета, и с какой-то вышивкой. Когда я оделся, я понял, что на рубахе был вышит волк, воющий на луну. На плечах, словно погоны, красовались полоски серого меха. Сапоги же, стоящие тут же, возле табурета, были оторочены белым мехом.

Тонкость работы поражала. Если бы я был на нашей Земле, точно бы подумал, что все это сделано на станке.

* * *

Праздничный вечер проходил в доме клана Лунный Свет. Пока Хильда вела меня по улицам в окружении Скегги, Фолки и еще нескольких зверей, я пробовал ощупывать улицы.

К своему удовлетворению, я понял, что, если останусь вдруг один, смогу найти дорогу обратно. Потихоньку я запоминал Вольфград.

Фолки только кивнул мне при встрече, как и некоторые другие звери, Скегги же просто игнорировал меня. Хильда ничего не комментировала и всю дорогу думала о чем-то своем. Со мной она тоже не говорила с тех пор, как я вышел из своей каморки.

* * *

Дом клана Лунный Свет был большим. Зал, где в центре стоял длинный стол, был огромным. С потолка свисала большая люстра, на которой горели десятки свечей.

Вокруг стола возвышались каменные резервуары, украшенные растениями и цветами, а в них были устроены пруды с декоративными рыбками.

Гостей сразу рассадили за стол, и Хакон сел во главе. Хильда указала мне место за его спиной, в отдалении у стены, и строго наказала никуда не уходить. Даже если «засвербит в одном месте».

Впрочем, мой пост был довольно удобен. Зал был как на ладони.

Я увидел Грэя, мага в длинной серой тунике, и вовремя опустил взгляд. Теперь я знал, что это глава Полуночной Тени, и искать концы истории с Белыми Волками следует у него. Рядом с ним все время находился десятник Ульвар, тот самый, что привел меня в Вольфград.

Жестокого грубияна Дарема я тоже узнал сразу. Вместе с ним сидел зверь, не меньше Хакона по комплекции, и я лишь мельком скользнул по нему взглядом. Судя по тому, как с ним вел себя мечник, это и был Рауд, глава Воющей Глотки.