Не было исключений и в этот раз. Едва Мерецков вошёл в кабинет, Сталин встал из-за стола и пошёл ему на встречу.
— Ну, как там дела у генерала Курочкина и недавнего генштабиста генерала Ватутина? — спросил он, здороваясь с Мерецковым за руку. — Садитесь, пожалуйста, рядом с товарищем Мехлисом и докладывайте ситуацию на Северо-Западном фронте. Лев Захарович изложил своё видение обстановки на фронте, но мне важно знать ваше мнение. — Верховный сел за стол. — Да, а почему вы прямо с аэродрома не прибыли в Ставку?
— Такого указания от вас я не получал, — пояснил Кирилл Афанасьевич. — Я был в Генштабе у генерала Василевского, туда и позвонил мне Поскрёбышев, вот я и при был к вам.
— Хорошо. Садитесь сюда, ко мне поближе.
С места поднялся Мехлис.
— Разрешите идти?
— Посиди, Лев Захарович, — одёрнул его вождь. — Тебе тоже полезно будет послушать.
Мерецков, подойдя к карте, обстоятельно изложил всё то, чем живёт сейчас Северо-Западный фронт. Не умолчал и о тех потерях, которые понесли войска в последних оборонительных боях, не поскупился и на похвалу в адрес руководителей фронта. Тому доказательство — стабилизировалось и есть уверенность в том, что войска, стоящие перед ними задачи выполнят.
— Хочу ещё добавить, что генералов Курочкина и Ватутина я хорошо знаю и всё же был строг к тем недостаткам, которые вскрыл в армиях фронта, — подчеркнул Кирилл Афанасьевич.
Он ожидал, что Верховный задаст ему вопросы, возможно, заговорит и Мехлис, но ни тот ни другой и слова не обронили. Сталин, судя по его сосредоточенному лиду, что-то обдумывал и вдруг спросил:
— Не заменить ли нам командующего фронтом генерала Курочкина кем-то другим, более энергичным?
— С этим согласиться не могу, товарищ Сталин, — сдержанно возразил Мерецков и почувствовал, как засосало под ложечкой. — Командующий, как вы понимаете, не командир полка, дивизии и даже не командарм, и разбрасываться такими людьми нам негоже. К тому же генерал Курочкин хорошо проявил себя в боях с белофиннами. У него есть свой стиль в работе, в основе которого лежит боевой опыт.
— А если этот фронт возглавит генерал Ватутин? — прервал его Верховный.
— Я догадываюсь, кто предложил вам эту идею, — добродушно улыбнулся Мерецков. Он боялся, что Сталин рассердится: не любил вождь, когда на его вопросы сразу не отвечали, а высказывали свои контрпредложения. Так бывало не раз и с Кириллом Афанасьевичем.
Однако на усыпанном оспинами лице Сталина вспыхнула улыбка. Он посмотрел на смутившегося Мехлиса, затем перевёл взгляд на Мерецкова.
— Скажите!
— Лев Захарович. Он ещё в штабе Северо-Западного фронта предлагал эту идею, но я отнёсся к ней отрицательно и объяснил почему. То же самое могу повторить и вам, Иосиф Виссарионович.
Верховный не вспылил, как обычно, он задумался. В кабинете было так тихо, что с улицы в окна долетали шум проезжавших машин, голоса людей. Наконец Сталин вскинул брови и, глядя на Кирилла Афанасьевича, спросил:
— Значит, вы уверены, что генерал Курочкин справится с теми задачами, которые возложила на него Ставка?
Мерецков ответил не раздумывая:
— Уверен, Иосиф Виссарионович. Кстати, у меня был откровенный разговор с генералом Ватутиным. Я спросил, не хотел бы он возглавить фронт. Он сказал, что у генерала Курочкина больше боевого опыта и он, как начальник штаба фронта, это почувствовал, когда войска сдерживали в упорных боях натиск гитлеровцев. В отношении самого Ватутина я согласен с Львом Захаровичем, что Николай Фёдорович весьма талантливый и мыслящий гене рал и у него большое будущее.
— Даже так? — Сталин насмешливо взглянул на Мерецкова.
Наконец подал голос Мехлис:
— А я бы уже сейчас дал генералу Ватутину если не Северо-Западный фронт, то какой-либо другой.
Сталин усмехнулся.
— Лев Захарович, твоими бы устами мёд пить! Кстати, Кирилл Афанасьевич, в чём «отличился» на фронте товарищ Мехлис? Я спрашивал об этом Булганина, когда он вернулся в Москву, но он толком ничего мне не объяснил.
Мерецков смутился.
— Пусть вам объяснит сам Лев Захарович… — Помолчав, он добавил: — А вообще-то он извинился за свою горячность, и больше претензий друг к другу мы не имеем. Так, Лев Захарович?
— Не стану отрицать, я действительно тогда погорячился, хотя по-прежнему считаю, что генерал Курочкин дол жён жёстко требовать от командармов учить войска воевать по-современному, а не либеральничать.
— Мы это дело поправим, — твёрдо произнёс Верховный, и в его глазах блеснули искорки. — Сейчас идёт жестокая, кровавая война, решается вопрос, кто кого: или мы разобьём полчища гитлеровцев, или они сомнут нас. Поэтому биться с врагом надо до последнего, и тому, кто этого не понимает, нельзя доверять высокий пост. Считаю, что мы правильно поступили, сняв генерала Качанова с поста командующего 34-й армией. Давно следовало это сделать.
«Кажется, вождь принял сторону Мехлиса», — грустим подумал Кирилл Афанасьевич и, уже ничуть не смущаясь, заявил Сталину, что готов отвечать головой за всё, что делает на фронтах как представитель Ставки.