Мерецков. Мерцающий луч славы

У штаба остановился «газик», и из него вышли пленные японцы. Впереди с угрюмым видом шагал генерал Хата, следом за ним — два офицера и наша охрана. Встретивший дежурный по штабу провёл «гостей» в кабинет комфронтом. Их усадили за стол, и маршал Василевский начал допрос. Он спросил, как зовут генерала.

— Хипосабуро Хата, — перевёл переводчик, а японский генерал отвесил поклон обоим маршалам.

— Где находится ваш командующий генерал Ямада? — спросил Василевский.

— В ставке в городе Чанчунь, зовут его Отодзо Ямада. Он очень переживает наше поражение, даже не смог лично прибыть к вам.

«Перед нами сидел бритоголовый человек с угрюмым лицом, — писал позднее маршал Мерецков. — Ворот его рубашки был расстегнут, как будто ему было трудно дышать. Брови временами непроизвольно дёргались. Обрюзгшее лицо выражало усталость. Не о таком исходе событий мечтал он, конечно».

Генерал Хата попытался убедить Василевского в том, что японские солдаты не имеют зла на русских и если они взяли в руки оружие, то лишь для того, чтобы защитить себя и свою землю.

— От кого защищать, господин генерал? От нас, русских? — спросил Мерецков. — Не мы же спровоцировали конфликт у озера Хасан летом тридцать восьмого года, а через год на Халхин-Голе! Вы это сделали, японцы! Вы создали миллионную армию и бросили её к границе Советского Союза в надежде, что если Гитлеру удастся захватить Сталинград, то вы развяжете с нами войну. Но вы, господа хорошие, просчитались, и теперь настала расплата за свои грехи.

Мерецков наблюдал, как реагировал генерал Хата на его слова. Сначала на землистом лице генерала появилась ехидная улыбка, а в глазах блеск, какой бывает у заядлого охотника, завидевшего зверя. Но вскоре улыбка на его лице растаяла, оно стало суровым и даже злым, а огонёк в глаза погас. Он вскинул голову и глухо процедил сквозь зубы:

— Я не политик, господин маршал, я воин и желал бы знать, как советские командиры будут относиться к нашим высшим офицерам и солдатам?

Василевский ответил, что со стороны Красной Армии он гарантирует хорошее отношение ко всем японским пленным, независимо от их чинов и рангов.

Допрос длился больше часа. Генерал Хата под конец заметно оживился, когда маршал Василевский разрешил ему отбыть в Чанчунь, где находилась ставка Квантунской армии, на нашем самолёте.

— Я благодарит советский маршал! — выразил Хата свои чувства на ломаном русском языке.

Василевский вручил ему документ, отпечатанный на пишущей машинке.

— Это ультиматум, господин Хата, — сказал главком, — и я прошу вас передать его генералу Ямаде.

В ультиматуме советского командования излагались требования о порядке капитуляции и разоружения Квантунской армии. Все мероприятия по выполнению условий капитуляции следовало осуществить через командование и штабы армий. Поэтому с 20 по 25 августа «вся сеть связи штаба Квантунской армии со штабами армий остаётся полностью в распоряжении главнокомандующего Квантунской армией». Последний пункт ультиматума заставил генерала Хату улыбнуться.

— Русский маршал доверяй нам, это карашо!..

Уезжал маршал Василевский под вечер. «Завтра с утра начну допрашивать пленных генералов», — решил Кирилл Афанасьевич, когда после проводов главкома на аэродром возвращался в штаб.

Солнце уже скрылось за лесом, и подул свежий ветер. Поужинав, Мерецков вышел во двор штаба. Кругом тишина, слышно было, как на высокой и густой ели щебетали синицы, укладываясь на ночь. Кирилл Афанасьевич присел на замшелый камень и закурил, вспомнил сына. «А Володя-то в штаб всё ещё не вернулся, — с грустью подумал он. — Во время боев самурайская пуля его, к счастью, не ожгла, а я так боялся…»

Раздумья маршала прервал шум подъехавшей к штабу машины. Часовой открыл ворота, и «газик» въехал во двор. Из него вышли четверо офицеров и генерал. «Так это же Савченко, — обрадовался Кирилл Афанасьевич, — а рядом с ним мой сын!» Он подошёл к ним. Генерал Савченко вскинул руку к фуражке и доложил, что в оперативной группе больших потерь нет.

— Хорошо, генерал, можете идти отдыхать, завтра мы поговорим подробно о боевых действиях опергруппы.

Вместе с генералом ушли офицеры, Владимир остался.

— Пойдём, сынок, немного посидим на свежем воздухе, — предложил Кирилл Афанасьевич.

Они беседовали, когда из штаба вышел генерал Крутиков.

— Товарищ маршал, вам звонит главком, что ему сказать?

— Иду! — Мерецков встал. Следом за ним поднялся и Владимир. — Иди тоже отдыхать. Если хочешь, позвони маме, дежурный по связи соединит тебя с Москвой. Маме от меня привет и воздушный поцелуй, понял?

— Слушаюсь, товарищ маршал!