Мэри Бартон

Сразу хвать табурет,

И мы с Марджит слетели на пол.

VI

Ну, Марджит, благую избрали мы часть -

Ведь ниже теперь нам уже не упасть!

И, значит, с любой переменой теперь

Не горе, а радость войдет в нашу дверь!

Нет ни мяса у нас,

Нет ни дров про запас,

Эх, была ни была – все одно!

VII

А Марджит в ответ: будь у ней что одеть,

Пошла б она в Лондон, довольно терпеть!

А если бы нам и король не помог,

Она б, замолчав, умерла, видит бог!

Нету злобы у ней

Против знатных людей,

Но она хочет правду найти.

Поется эта песня на очень монотонный мотив, и очень многое зависит от того, сколько чувства и выразительности в нее вкладывается. При чтении она может показаться даже смешной, но этот смех сродни грусти, и для тех, кто знал горе, она исполнена глубокой печали. Маргарет не только была знакома с нуждой, но и обладала сострадательным сердцем, а кроме того, у нее был низкий голос редкой красоты, который чарует без всяких фиоритур. Элис тихонько плакала, облегчая душу слезами. А Маргарет пела с серьезным, задумчивым лицом, неподвижно глядя в одну точку, и, казалось, все больше проникалась сознанием той беды, про которую говорилось в песне и от которой, возможно, в ту самую минуту мучаются и гибнут люди где-то совсем рядом с этим сравнительно уютным жильем.

Дивный голос ее внезапно зазвучал во всей своей могучей силе, словно из глубины ее сердца рвалась молитва о всех обездоленных: «Боже, помяни царя Давида…» [23] Мэри затаила дыхание, боясь пропустить хотя бы ноту, хотя бы один из этих чистых, совершенных, исполненных мольбы звуков. Куда больший знаток музыки, чем Мэри, и тот с не меньшим восхищением слушал бы Маргарет, поражаясь высокому искусству, с каким эта скромная молодая швея пользовалась своим великолепным гибким голосом. Сама Дебора Трэвис, которая некогда работала на фабрике в Олдхеме, а потом под именем миссис Найвет стала любимицей публики, могла бы признать в ней равную себе.

Маргарет умолкла, и Элис со слезами святого сострадания стала благодарить ее. К великому удивлению Мэри, во все глаза глядевшей на девушку, та, как только кончила петь, снова приняла свой скромный, смиренный вид, и трудно было догадаться о сокрытой в ней силе.

В тишине, наступившей после того, как Элис в нескольких словах выразила свою признательность, вдруг послышался приятный, хоть и немного дребезжащий мужской голос, напевавший два последних куплета песни Маргарет.

– Это дедушка! – воскликнула она. – Мне пора! А он-то говорил, что вернется домой не раньше девяти.

– Что ж, не стану тебя задерживать, потому что мне завтра вставать в четыре – у миссис Симпсон большая стирка, но я буду рада вам в любое время, милочки, и я надеюсь, что вы подружитесь.

Когда девушки поднимались по лестнице, ведущей из подвала, Маргарет предложила:

– Не зайдете ли вы к нам познакомиться с дедушкой? Мне бы очень хотелось вас познакомить.

И Мэри согласилась.

ГЛАВА V

ФАБРИКА В ОГНЕ. ДЖЕМ УИЛСОН ПРИХОДИТ НА ПОМОЩЬ

Он был учен и мог издалека

Определить любого мотылька;

Он все травинки знал наперечет

И о любой мог полный дать отчет.

Эллиот.