Мэри, или Танцы на лезвии

Я промолчала. Костя никак не желал понимать, что дело не в танцах, не в их названиях. Дело в том, что я окажусь в чужой стране совершенно одна. Будет только он и его братья, друзья и кто там еще, потому что вот они-то станут табунами ездить к нам в дом, как, собственно, и здесь. А мне нельзя даже Марго к себе позвать – Костя, видите ли, не выносит посторонних! «Посторонних»! А эти горячие армянские ребята, безусловно, свои! Слава богу, что Костя – это Костя, и его авторитет в глазах соплеменников настолько высок, что никому в голову не приходит посмотреть в мою сторону с интересом – иначе пришлось бы совсем туго. Я русская, «чужая» – ко мне совершенно другое отношение, чем к той же Гаяне. Если ее просто не замечают, то мне, не будь я официальной Костиной женой и не носи его фамилию, могло бы прийтись несладко. Арик не раз мне рассказывал про прежних подружек моего мужа – уж не знаю, с какой целью, но повествовал, как кое-кто из приятелей Кости мог воспылать к его очередной пассии и запросто выговорить у него разрешение пригласить девушку в ресторан или еще куда. Со мной подобного не случалось, и даже Арик, злобившийся на меня за кокаин, признавал, что его брат влюбился по-настоящему. Но это все происходило здесь, в России, – а там? И если здесь я еще могу встать и уйти, скажем, в клуб, то там я буду лишена такой возможности.

Я, как могла, старалась донести это до Кости, но он не слушал:

– Мария, я все решил. Будет, как я сказал.

Горсть таблеток, выпитых мной в ту же ночь, не убедила его. Как только меня выписали из больницы, Костя повторил свои слова, однако сделал мне маленькое послабление – разрешил поехать к Марго. На неделю.

Сам купил мне билет и сам же отвез в аэропорт. Прощаясь у стойки регистрации, он по-хозяйски обнял меня, словно приглашая всех, кто видел, убедиться, что я – его жена, ему принадлежу, поцеловал и, не переставая улыбаться на публику, проговорил так, чтобы слышала только я:

– Не делай глупостей, Мария. Давай не будем доводить меня до греха.

Я все поняла...

Он опасался, что, уехав к Марго в Москву и имея на руках паспорт, я могу удариться в бега. Куда, зачем? Я, что ли, не знаю Костю и его возможности? Найдет, вернет – станет только хуже.

Марго просто ошалела от новости. Я никогда прежде не видела мою подругу в таком состоянии. Я привыкла считать ее сильной, властной – ну а как иначе могла девушка работать в такой солидной конторе, как «Золотая улица», да еще и начальствовать при этом? И вдруг известие о моем отъезде приводит ее в состояние лужи на паркете... Мне не приходило в голову, что она тоже может быть привязана ко мне так же сильно, как и я к ней.

– Мэри... зачем? Куда? А я? – каждые двадцать минут спрашивала она, то прикасаясь к моей руке, то поправляя какие-то невидимые складки на моей водолазке.

– Марго... ты не хуже моего понимаешь – меня не спрашивают. Но ты подумай – Испания... – дрожащим голосом шептала я, стараясь найти аргументы. – Ты же ее так любишь... Ты помнишь, как рассказывала мне о Барселоне? Марго... – Она вдруг закрыла лицо руками, и я, пересев ближе, заговорила еще жалобнее: – Ты ведь сама говорила – там хорошо... Будешь приезжать, мы ее вдоль и поперек объездим, Испанию эту... – В последней фразе уверенности не прозвучало, я даже сама ощутила фальшь в голосе.

Вряд ли Костя разделит мой энтузиазм по поводу приездов Марго. Он вообще считал, что общаться я должна исключительно с женами его друзей, а моей задушевной подругой просто обязана стать ограниченная, молчаливая и совершенно неинтересная Гаяне. О чем я могу «задушевно» разговаривать с женщиной, кругозор которой ограничен приготовлением долмы, воспитанием трех дочерей и постоянной уборкой в огромной пятикомнатной квартире? А ведь Гаяне закончила философский факультет университета – так куда делось ее образование? Почему из нормальной, обычной девушки она превратилась в домашнюю курицу без возраста? Да, в ухоженную, со вкусом одетую, идеально причесанную – но курицу? Неужели и мне грозит то же самое? Да ни за что...

– Вы меня бросаете... – твердила меж тем Марго, как заведенная. – Бросаете – сперва он, теперь ты... а я одна – всегда одна...

Кто «он», объяснять не нужно. Алекс. Она всегда обращалась к нему, как к последней инстанции, всегда вспоминала, всегда что-то рассказывала, даже когда я говорила: нет, молчи, я не хочу. Честно – меня уже глодало любопытство хоть одним глазом взглянуть, что же это за тип такой. Почему Марго, казавшаяся мне умной, уравновешенной и не склонной к излишним сантиментам, даже будучи много лет в разводе с ним, не перестает его вспоминать?

– Марго... я не бросаю тебя... – И снова мой голос дрогнул в последний момент, так как я совершенно не была уверена в своих словах.

– Все, Мэри, хватит. Я выживу. Но эту неделю мы проведем так, как решу я.

Та еще выдалась неделька...