Мэри, или Танцы на лезвии

Моему знакомцу немного полегчало, а то я уже всерьез опасалась, что его хватит инсульт. В общем, я ничего не добилась, пора уходить. Я наскоро попрощалась и вышла, плотно закрыв дверь. Кивнув на прощание секретарше, я уже взялась за ручку двери приемной, когда вспомнила, что на столе в кабинете остались мои перчатки. Я развернулась и быстро пошла назад. Распахнув дверь, я увидела повернутое спинкой к входящим кресло, в котором восседал Дмитрий, и уловила фразу:

– ...да, только что вышла от меня, Костя.

«Хрен с ними, с перчатками насмерть не замерзну», – здраво рассудила я, выскакивая из кабинета, и бегом направилась на стоянку.

Все понятно... Этот толстый потный козел разыграл представление, удостоверился, что я – это я, и теперь спокойно сдал Косте. Еще и денег с него поимеет. Это значило только одно – родной город перестал быть убежищем, нужно срочно искать что-то, уезжать, пока не поздно.

Внезапно на меня навалилась апатия. Я села за руль, завела машину, но с места не тронулась. Спокойно закурила сигарету, включила радио, найдя волну с какими-то совсем уж старыми песнями. Мне бежать некуда. При всем желании – некуда. Он все равно меня найдет, куда бы я ни уехала. Найдет и поквитается – так и стоит ли оттягивать момент? Зачем? Лишние нервы... Не проще ли умереть там, где похоронены мои родители? Да, родители... Оба…

Но как, как я могу умереть и не сделать двух вещей в своей жизни? Даже трех. Я не могу не плюнуть в морду Косте, не могу не увидеть Марго. И не могу еще раз не увидеть Алекса. Это нечестно. Я должна поставить все точки – иначе душа и на том свете не успокоится.

Я выехала со стоянки и неожиданно для себя направилась в клуб бального танца. Мне вдруг отчаянно захотелось танцевать – до тех пор, пока не упаду в изнеможении на паркет, как раньше.

Иван, на мое счастье, был на месте – работал с совсем маленькими детишками, лет по пять. Когда я открыла дверь и без приглашения вошла в зал, он сперва не узнал меня.

– Девушка, если у вас вопрос, подождите до конца занятия.

– Конечно, подожду, – ответила я, улыбаясь, и по голосу Ванька сразу понял, кто перед ним.

Он разлетелся от зеркал и через весь паркет прокатился ко мне, подхватил на руки, закружил:

– Машка! Господи, Машка моя приехала! Машка, моя лучшая партнерша!

– Поставь меня, сумасшедший! – смеясь, отбивалась я, но Ванька держал меня крепко.

– Я уже и не думал, что увижу тебя когда-то, Мария! Думал – все, насовсем уехала, забудешь.

– Ну, что ты, Вань. – У меня вдруг защипало в носу, захотелось плакать.

– Так, ты посиди пока наверху, чаю себе налей, – поставив меня на паркет и протянув ключ от кабинета, проговорил Иван. – Я доработаю десять минут – и поболтаем. Это последняя пара на сегодня.

– Вань... я потанцевать хотела, – запнувшись немного, выдавила я, и он согласно кивнул:

– Да как скажешь. Сейчас детей отпущу – и потанцуем.

В кабинете ничего не поменялось, даже обои старенькие – и то не переклеили. Тот же шкаф, в котором висят костюмы, те же полки для обуви, та же стойка с дисками, фотографии на стенах. Вот и мы с Иваном – разные снимки, разный возраст... О, а вот это последний снимок – буквально через месяц я закончила выступать, Костя запретил. Большая фотография – мы в румбе, Иван с раскинутыми в стороны руками, голова сильно запрокинута назад, я – на коленях, обхватив руками его ноги – это финал танца... Мы выстроили свою концепцию румбы тогда – не любовь, а расставание, конец отношений, разрыв. Господи, какие у меня глаза... Можно подумать, что я на самом деле безумно люблю своего партнера – люблю как мужчину, страстно. Что ж – Костю можно понять: уж если даже я сама по прошествии лет вижу это, то каково было ему тогда?

Я сбросила шубу на диван, потерла руками замерзшие щеки, щелкнула кнопкой электрического чайника. Прошлась по кабинету туда-сюда, заглянула на обувную полку и с удивлением обнаружила там черный мешок со своими туфлями. Не поверив глазам, вытащила его и открыла. Так и есть – моя латина с выбитым на внутренних сторонах сатином и стандартные туфли, почти новые, даже накаблучники не стоптанные совсем. Надо же – за столько лет не выбросили, даже с полки на полку не переложили – здесь ведь было мое место. Я сбросила ботфорты, сунула ноги в стандартные туфли, снова прошлась по кабинету – немного тесновато, но терпимо.