Мэри, Мэри

Мне действительно не терпелось побеседовать с Мэри Вагнер, не только из чувства долга, но и ради любопытства. Очевидно, полиция так и не смогла ее разговорить. Вот почему они попросили меня вернуться в Калифорнию. Тем лучше — я чувствовал, что дело еще не закончено, хотя Мэри, по всей видимости, была виновна.

Конечно, я не собирался улетать надолго. На следующий день, устроившись в отеле, я распаковал лишь зубную щетку. Это создавало ощущение мимолетности моего визита.

Встречу с Мэри Вагнер назначили назавтра, в десять утра. Я хотел позвонить Джамилле, но потом передумал — мне вдруг стало ясно, что между нами все кончено. Грустная мысль. Почему так произошло? Не знаю. Какой смысл взваливать вину на чьи-то плечи?

Большую часть ночи я провел, просматривая отчеты за последнюю неделю, которые ван Олсбург переслал мне в Вашингтон. Судя по тому, что там было написано, Мэри постоянно твердила о детях — Адаме, Эшли и Брендане.

Решение пришло само собой. Если Мэри не может думать ни о чем, кроме детей, завтра мы начнем с них.

Глава 104

Без четверти девять я уже сидел в комнате для допросов, как две капли воды похожей на ту, в которой недавно говорил с Мэри Вагнер. На сей раз охранники привели ее вовремя — с точностью до минуты. Видимо, несколько дней бесплодных допросов возымели свое действие.

Войдя в камеру, Мэри даже не взглянула в мою сторону и стала ждать, пока офицер прикует ее наручниками к столу.

Покончив с этим, охранник остался в помещении и занял пост возле двери. Это был не самый лучший вариант, но я не стал спорить. Может, в следующий раз мне удастся смягчить режим.

— Доброе утро, Мэри.

— Здравствуйте.

Ответ нейтральный — она просто следовала тюремным правилам. Глаза по-прежнему смотрели в сторону. Я подумал, не сидела ли она раньше за решеткой. И если сидела, то за что.

— Для начала хочу объяснить вам, зачем я здесь, — произнес я. — Мэри, вы меня слушаете?

Никакой реакции. Она только беззвучно сжимала и разжимала губы, упершись взглядом в стену. Я почувствовал, что она слушает, но не показывает виду.

— Вы уже знаете, что против вас собрано много улик. Вам также известно, что у нас есть определенные сомнения насчет ваших детей.

Мэри подняла голову, и ее взгляд стал буравить мне макушку.

— Тогда нам не о чем говорить.

— Наоборот. — Я достал карандаш и положил на стол листок чистой бумаги. — Я подумал, что вы захотите написать письмо Брендану, Эшли и Адаму.

Глава 105

В лице Мэри что-то дрогнуло, и на мгновение я узнал в ней прежнюю женщину. Во взгляде сквозило знакомое выражение тревоги и беззащитности. В такие минуты было очень трудно не испытывать к ней сочувствия — что бы она ни натворила прежде.

— Я не имею права снять с вас наручники, — продолжил я, — но вы можете передать мне все, что хотите сказать своим детям. Я запишу слово в слово.

— Это какой-то трюк? — спросила она таким тоном, будто умоляла ответить «нет». — Это только трюк, да?

Я старался тщательно выбирать слова.

— Нет, не трюк. У вас есть шанс обратиться к своим детям и сказать им все, что вы сочтете нужным.

— И полиция это прочитает? Она прочитает письмо?

Меня восхищала ее реакция — смесь бурных чувств и строгого самоконтроля.

— Весь наш разговор записывается, — напомнил я. — Можете этого не делать, если не желаете. Это ваш выбор. Решайте сами, Мэри.

— Вы были у меня дома.

— Да.

— Вы мне понравились.

— Вы мне тоже понравились, Мэри.

— Значит, вы на моей стороне?

— Я на вашей стороне.

— На стороне справедливости?

— Надеюсь, что так, Мэри.

Вагнер обвела глазами комнату, не то обдумывая мое предложение, не то подыскивая нужные слова. Потом она повернула голову. Ее взгляд устремился к белому листку.

— Дорогой Брендан, — прошептала она.

— Просто Брендан?

— Да. Пожалуйста, прочитай это брату и сестре, поскольку теперь ты старший в доме.

Я записывал дословно, стараясь успевать за ее речью.

— Мамочка от вас уехала, но очень скоро вернется. Обещаю. Я знаю, где бы вы сейчас ни были, о вас хорошо заботятся. Но если вам одиноко или даже хочется поплакать — ничего страшного. Слезы часто помогают справиться с бедой. Я тоже много плачу, потому что мне вас очень не хватает.

Мэри остановилась, и на ее лице появилось такое мягкое и нежное выражение, точно она увидела впереди что-то прекрасное. Ее глаза неотрывно смотрели в стену, на губах блуждала мечтательная улыбка.

Она продолжила:

— Когда мы снова соберемся вместе, то обязательно поедем куда-нибудь на пикник. Наберем побольше еды и отправимся в тихое и уютное местечко на целый день. Можем даже поплавать. Все, что пожелаете, родные мои. Я уже предвкушаю эту поездку. И вот что еще. У вас есть ангел-хранитель, который всегда на вас смотрит. Это я. Я целую вас перед сном и сижу у ваших кроваток. Вам нечего бояться, ведь я везде с вами. А вы — со мной. — Вагнер замолчала, закрыла глаза и глубоко вздохнула. — Обнимаю вас крепко-крепко. Ваша мамочка.

Она все ближе пододвигалась к столу и вскоре уже сидела над письмом, не сводя глаз с листочка. Ее голос понизился до шепота.