Меридиан

Две шины из четырех были проколоты. Тенс обернулся, разглядывая тени.

Тетушка села на пассажирское сиденье. Она казалась съежившейся и усталой, как если бы состарилась, проходя мимо тех людей.

— Их нет, дорогой. Неужели ты думал?

— Я купил четыре заплатки, когда ходил в город. Все шло к тому, что они нам понадобятся. — Тенс скинул пальто и перчатки.

— Я помогу, — предложила я, не уверенная, что он разрешит.

— Спасибо. — Он дал мне фонарик.

Я закрыла тетушку в машине, а Тенс достал домкрат.

— О чем она говорила?

— Тетушка десятилетиями работала городской акушеркой. Еще до того, как тут появилась врачебная практика, до того, как построили большую больницу в двух часах отсюда. Она со всем справлялась. И все хотели, чтобы она им помогала.

— С полгода назад, старейшины церкви собрались и постановили, что все беременные женщины должны лечь на сохранение на последние три месяца беременности. Они обосновали это необходимостью обучения материнству, чтобы помочь семьям лучше подготовиться к рождению малыша. И они запретили акушерство не от церкви.

— Бред. — Я держала фонарик пока Тенс профессионально заделал повреждения и надул спущенные шины.

— Потом они постановили, что женщины должны очищаться для родов. Был целый свод правил, которым необходимо следовать. Только хлеб и сок — как в Причастии — в последние две недели; нельзя включать кондиционеры — комната должна иметь температуру тела; не использовать болеутоляющее потому что, женщины были созданы чтобы переносить боль деторождения…

— Мужчины составляли этот список? — фыркнула я.

— Ага. Как бы то ни было, в скором времени тетушка была исключена из этого процесса.

— Но мы же в Америке и на дворе двадцать первый век. Это же полная чушь.

— Я понимаю, что это звучит ненормально, но именно таким образом всем прихожанам промыли мозги. А головорезы Перимо специально учились выставлять его пожелания благовидными. Одна крошечная вещь ведет к многим большим вещам. Он может заставить отдельных людей чувствовать себя особенными — важными, таким способом, которого я никогда не видел. Он обладает потрясающей властью над людьми.

— Почему они думают, что тетушка убила младенцев?

— Было семь беременных женщин, срок каждой отличался не более чем на неделю, и они были первыми, к которым применили новые правила. Роза Кеннеди была первой, у кого начались схватки. Она была ослаблена от питания только хлебом, и схватки были длинные. Она стала терять сознание, и ее муж в панике позвал тетушку. К тому времени как мы с ней добрались туда, Роза и ее ребенок были мертвы. Я тебе рассказывал. Их спальня выглядела как картинка в исторической книге. Перимо прибыл сразу за нами и объяснил смерть Розы недостатком веры. Также он отметил, что тетушка не была верующей и даже, возможно, действовала против веры.

— О, Боже.

— То же самое случалось в тех или иных вариациях на протяжении всего октября; новорожденные жили только несколько часов, один ребенок родился с серьезным пороком, у другой матери порвалась плацента. Каждый раз члены семьи ждали до конца прежде чем начинали искать помощь. Скоро они начали винить тетушку и называть ее ведьмой. Но это случайные совпадения. Я не знаю, неудачи, плохие сроки. Но когда люди напуганы, этого достаточно, чтобы разжечь сомнения и обвинения. — Тенс закрутил последний болт. — Теперь все в порядке.

Я дрожала.

— Уходим отсюда.

Он положил свою руку на мою.

— Будь осторожна. С этой церковью что-то не так. Перимо всегда со мной любезничал, но в его глазах нет ничего подобного. Это очень старомодный маленький город, который всегда был воцерковлен, но он что-то затеял. Это как поезд с отказавшим тормозом. Я попытался найти что-нибудь о нем в интернете, но нет упоминаний его прошлого. Я нашел только названия церквей, где он служил, но были только почтовые адреса, номера отключенных телефонов и голосовой почты. Как будто он появился из ниоткуда.

Глава 18

Я проснулась очень резко, услышав крики и лязг посуды на кухне. Лежа в постели я пыталась определить доносившиеся голоса. Тетушка орала, а Тенс отвечал низким урчанием. Я выскользнула из постели и поняла, что чувствую себя намного сильнее, чем в последние годы. Возможно, чем когда-либо. У меня ничего не болело, нигде не чувствовалась оцепенелость.

Спускаясь вниз по лестнице я услышала звук разбитого стекла. Я поспешила на кухню.

— Что тут происходит?

Щеки тетушки пылали.

— Это, это отвратительная, наглая ложь.

Она швырнула на стол местную газету и принялась расхаживать.

— Я понимала, что он не оставит меня в покое, но это уже слишком.

Внезапный кашель сотряс её тело. Пока Тенс похлопывал её по спине, я налила стакан воды. Она присела, успокоив дыхание.

— Кто солгал? — спросила я, потянувшись за газетой.

— Мистер Гугл Преподобный.

— Кажется, ты имела в виду интернет, — добавил Тенс, наливая кофе из кувшина объемом не менее галлона.

— Неважно. Но он в любом случае не занимался изучением богословия настолько, чтобы получить этот сан.

Она ткнула пальцем в Тенса, как будто ей не понравилось его уточнение. Он не выглядел потрясенным её эмоциями.