Меридианы штурмана Барка

    Казимиров в изумлении приподнялся со стула. Его большие, красивые глаза выражали обиду и недоумение. В отчаянии он протянул руку, выразив этим жестом и просьбу и упрек, но адмирал уже отвернулся и не увидел этого.

   Затем, член военного совета зачитал несколько приказов и директив. Несколько человек были награждены грамотами и ценными подарками. Это были новшества новых времен. Закончились те времена, когда после двух автономок, офицер награждался орденом. Старички в Генеральном штабе возмутились: - Скоро эти подводники будут иметь орденов больше чем у нас фронтовиков. И ордена заменили грамотами  и «ценными подарками» – электробритвами «Харьков» и будильниками «Слава»…Далее, объявили о присвоении ряду офицеров очередных воинских званий.

                ***

   На «двести седьмую» Сергей прибыл, когда на палубе уже строились швартовые команды. На мостике находились: командир ПЛ – капитан 2 ранга Пустовойтенко, большой оригинал, считавшийся на бригаде остряком и непревзойденным мастером

подначки, уже известный нам, старпом Анохин, штурман – старший лейтенант Никишкин и боцман – мичман Солдатенко. Барк в два прыжка проскочил узкую сходню, отдал честь флагу и поднялся на мостик. Сергей откровенно был рад, что в поход идет именно на «двести седьмой». Он, как и многие в соединении,  любил Александра Александровича Пустовойтенко, человека не только оригинального, но интересного. Отличного рассказчика, умеющего в любой обстановке снять напряжение, создать ровную благожелательную атмосферу, что в условиях подводной лодки, особенно важно. Кроме того, Сан Саныч, так его за глаза называли офицеры, был одним из лучших командиров бригады, хотя официально таковым не значился. Виной тому был ряд особенностей его характера. Он презирал медленные, осторожные действия, длительные обдумывания, азбучные типовые решения. Сам решения предпочитал сложные, действия быстрые и дерзкие. Некоторые считали, что Пустовойтенко часто идет на риск, хотя сам он с этим не соглашался.

   - Мы очень любим перестраховаться. Как бы чего не вышло. На швартовку самым малым. Торпеды грузить, так чтоб полный штиль. А когда обстановка заставит действовать быстро, окажется, что не умеем. Решительности, быстроте, смелым действиям тоже нужно учиться – это само собой не приходит, - так не раз говорил Пустовойтенко на различных совещаниях в штабе, и многим такая линия была не по душе. Не нравилось, также, что позволял он себе высказываться не «как надо», а как считал нужным, что имел собственное мнение. Все это очень нравилось Сергею, он старался украдкой подражать Сан Санычу, хотя и так в их характерах было много общего. Кроме того, несмотря на разницу в возрасте, они были друзьями.

   Пустовойтенко кивнул Сергею и взгромоздившись на ступеньку правого крыла, привычно скомандовал:

   - Исполнять приказания машинного телеграфа! Отдать швартовы! Сходню на пирс!

   Обычно подается команда: «сходню на борт» и только если лодка уходит далеко и надолго, сходню оставляют на берегу, как лишний и бесполезный в море предмет.

   - Руль лево десять! Бортовые средний назад!

   «Двести седьмая» отходила от пирса, как всегда, стремительно…

                * * *

 Сергей вспомнил, как познакомился с Сан Санычем.  Он заканчивал 5 курс Ленинградского Высшего Военно-Морского училища имени Фрунзе и проходил преддипломную стажировку в одной из дивизий подводных лодок Северного флота. После стажировки, его и еще человек двадцать таких же мичманов-стажеров собрали в клубе для «прощальных церемоний». Мероприятием руководил начальник политотдела, но его вызвали к оперативному дежурному на «прямой провод» с политуправлением ВМФ. Мичмана откровенно скучали и, лениво переговариваясь, ждали когда, наконец, их отпустят. В зал заглянул незнакомый офицер с пышными пшеничными усами. Что-то мальчишечье озорное в его глазах привлекло к нему внимание. Вошедший, оглядел курсантов и насмешливо, но вполне дружелюбно произнес: « А, стажеры, наша смена и

надежда…» Из дальнейшей беседы выяснилось, что старпом со «сто сорок первой» Александр Пустовойтенко сам оканчивал училище им. Фрунзе, поэтому живо интересовался новостями из «альма-матер». Интересовался, кто из преподавателей ушел на пенсию, кто возглавил кафедры, какие изменения произошли в программах подготовки.

Мичмана попросили Пустовойтенка дать несколько практических советов завтрашним лейтенантам. Кивнув головой, что означало согласие, Александр, покосился на сцену, где за столом сидел пропагандист политотдела дивизии капитан 2 ранга Машкин.

   - Ну, если только политотдел не возражает.

   Машкин пожал плечами, продолжая что-то писать. Сей, жест можно было понять так: - трави, пока официальная часть не начата.

   - И так, господа гардемарины, первым делом выбросьте из головы наивные мысли, что Вас с нетерпением ждут на флотах, что Вы «соль земли», что произведете революцию на флоте, откроете новые острова, изобретете «перпетум мобиле» и т.д. и т. п.

   Пустовойтенко сделал паузу и внимательно посмотрел на курсантов. Убедившись, что они заинтересовались и внимательно слушают, продолжил: