Мерикратор

Черноклюв погрозил ему пальцем, дескать, слово «падеж» применимо только к скоту, а люди, даже уголовники и всякие там насильники всё равно цари природы, венцы творения, и могут баллотироваться на пост президента. Причем у преступника шансов на избрание больше, чем у зачуханного профессора из какой-то Перми, который и щепки чужой не возьмёт, потом и презираем соседями, что «умеют жить».

– Но хоть кому-то удается? – спросил я.

Он указал на экран.

– А вон смотри, берут интервью у счастливца, что сбросил сто девять килограмм!

Бабурнин охнул:

– За сколько дней?

– За сутки, – сказал Черноклюв с пренебрежением. – Это же Игнес Бубба, звезда футбола моей молодости. Два миллиона долларов бросил на быстрое обезжиривание своей гиппопотамности…

– Как он сейчас?

– В коме. Зато живой.

Я молча слушал как представители медцентров перед экранами камер громогласно успокаивают население, с бумажками в руках доказывая, что снаппер пошел на убыль, и что можно точно сказать, когда закончится.

Всё верно, нас нужно успокаивать. Слишком уж мечтали о грядущем светлом веке. Золотом веке. Все страны и народы мечтали. Только скандинавы отличились от всех, создав легенду о Рагнарёке, когда всё погибнет в ядерном огне. Но где теперь та Скандинавия, а вот народы, неистово мечтавшие о вечном Золотом Веке человечества, создали то будущее, о котором предки и мечтать не могли.

Правда, получился совсем не золотой век. Проблем, тревог и даже войн предостаточно, но всегда надеялись, что вот на следующем этапе с неприятностями покончим, а дальше заживем в счастливом нехренанеделанье...

Ничего подобного! Работать пришлось ещё больше. И каторжнее. А впереди вообще ад... хотя для кого-то рай. Я сам из тех, кому хлеба не надо – работу давай.

Как говаривал мудрый гном из Мэджести: «Тяжкая работа – сама по себе награда». Только работа отличает человека от животного, даже если у того высшее образование, но, как и любой зверь, мечтает нажраться, трахнуть самку и поспать перед телевизором. А ещё расслабиться, как постоянно слышу с детства со всех сторон.

Но не все поддаются, некоторые помнят, что они люди. Мы, трансгуманисты, этого не забываем.

Бабурнин подпрыгнул, словно ему всадили шило в задницу, проорал, указывая пальцем в экран:

– Алиса, верни взад!.. Вон тот четвертый квадрат сделай на весь!

Мы с Черноклювом повернулись к экрану. Ведущий новостей громко и с пафосом вещает о трагической гибели от снаппера шоумена Славика Цуцика, известного тем, что исполнил «Лунную сонату» пенисом на рояле Шостаковича. Врачи, подстегнутые гонораром с его стороны в три миллиона долларов, успешно сражались с болезнью и почти одолели, но в борьбе не выдержало изношенное за жизнь двухсоткилограммового тела сердце.

Черноклюв повернулся ко мне со зловещей усмешкой:

– Костя, а в нашей партии потерь как бы и не предусматривается?

Бабурнин уставился на меня с интересом.

Я промямлил:

– Да понял я, понял… Возможно, о нас теперь узнают больше.

Оба замолчали, поглядывая то на меня, то друг на друга. Я председатель партии «Трансгуманисты», о которой даже в момент её создания были сообщения только в блогах и одной захудалой СМИ. Из самого названия понятно, что такая партия и не претендует на массовость, а создана, чтобы робко пискнуть о возможности существования людей, что наряду с кухонной пищей интересуются и духовной. Да-да, есть такая, к духовенству не имеет отношения, а говорит о том, что человек должен руководствоваться не только желудком и пенисом, как абсолютное большинство демократов, но и некими духовными запросами… да, это скучно, но такие запросы тоже есть среди определенного сорта людей, современных исусиков, что двигают хайтек и вообще цивилизацию, конечно же, только для простого народа…

Черноклюв тяжело поднялся, прошелся по нам с Бабурниным сверху тяжёлым, как бронепоезд, взглядом.

– Пошел думать, – рыкнул он. – А то с вами только о бабах хорошо идет. Даже без закуски.

Бабурнин сказал обиженно:

– Где бабы, где бабы? Последний раз тут с нами сидели полгода тому! Правда, одна с вот такими! А тебе всё ещё мерещатся?

Черноклюв ухмыльнулся и пошел к двери. Бабурнин подхватился, сказал быстро:

– Пойду проведу. Если его по дороге свалит снаппер, добью, чтоб не мучался.

– Добей прямо в лифте, планету надо беречь, – посоветовал я.

Планету надо беречь, повторил я себе, когда дверь за ними закрылась, а хозяйственная Алиса закрыла на два замка и сразу поставила на охрану.