Мэрилин Монро: Блондинка на Манхэттене

Джулия Скалли сейчас живет в Верхнем Вест-Сайде. Стильная, образованная, сдержанная, независимая — этакая Катрин Денёв в американской версии, идеальное воплощение жительницы центральных кварталов Нью-Йорка, которую каждый мужчина мечтает пригласить на романтический ужин при свечах на крыше небоскреба. Едва переступив порог ее квартиры, я сразу вспомнил фильмы «Лора» и «Окно во двор». Сейчас начнет угощать коктейлем, подумал я: наверняка у нее наготове непременный сифон с содовой — из тех, что в комедиях 1950—1960-х всегда выпускают струю газировки не туда куда нужно и заливают новый костюм героя. Волосы ее посеребрила седина, но держится она по-прежнему величественно, как и полагается светской манхэттенской даме. Вот почему ее талантливо написанная автобиография «Не по переходу», вышедшая в 1998 году в издательстве «Рэндом хаус», так всех удивила. Джулия родилась в очень бедной еврейской семье, жившей в богом забытой деревне на севере Аляски. В 1952 году она приехала искать счастья в Нью-Йорк и сумела устроиться секретарем в редакцию журнала «Argosy». Здесь она свела знакомство с Робертом Стайном, который учил ее придумывать подписи к фотографиям, а также с другими фоторепортерами, в том числе с Эдом Файнгершем. Именно в квартире Джулии я в первый раз увидел лицо Эдди. Она щелкнула его на углу улицы, в позе а-ля Монти Клифт. И только тут до меня дошло: до чего же он молод! Молод, как поэтесса Сильвия Плат и герои Сэлинджера. Молод, как сама Америка, в те годы прямо-таки олицетворявшая идею молодости. Абсолютно всем — манерой держать в углу рта сигарету, зажимая ее губами, косым взглядом, брошенным в объектив, обаянием легкой потрепанности — Эд выражал сам дух 1950-х. Он был юным актером Джеймсом Дином — растрепанные волосы, руки в карманах, — стоящим посреди улицы, не обращая внимания на катящие мимо хромированные бродвейские авто. Он был первым представителем поколения кока-колы и первым сёрфингистом, воскресным днем спешащим на Кони-Айленд, он был ароматом хот-догов, попкорна и сахарной ваты, он был ночью, озаренной сиянием неона, барами Гринвич-Виллидж и клубами Гарлема, где до утра не смолкал звон бокалов. Эдди был молод, как молодо было его время. И ему, как и его времени, недолго оставалось жить — примерно десять лет. Мне захотелось увидеть Джулию глазами Эдди. Она опустила взгляд: «Конечно, он меня снимал, но я потеряла все снимки. А может, он мне их никогда и не давал...» Это Эдди подарил ей ее первый фотоаппарат и чуть ли не силой заставил посещать курсы Бродовича. «Как только книга Картье-Брессона «Фото из-за угла» вышла на английском — под названием «Решающий момент», — он бросился в книжный и преподнес ее мне. Не думаю, чтобы он всерьез интересовался чем-либо помимо фотографии. Сегодня я понимаю, сколь многим ему обязана». Благодаря Эдди она нашла свою судьбу. Но какой бы важной ни была для нее эта связь, продлилась она недолго. Начиная с 1953 года Джулия уже выставляла свои работы в Музее современного искусства. В 1956 году она стала одним из столпов журнала «U.S. Camera», а в начале 1960-х возглавила редакцию журнала «Camera-35». «Мне кажется, главной особенностью Эдди и других фотографов его поколения была их маниакальная честность. Она проявлялась во всем: в их отношениях между собой, в том, как они критиковали друг друга — предельно откровенно, без всяких белых перчаток. Но больше всего она проявлялась в их отношении к свету. Эдди работал исключительно с естественным освещением. Его техника «доступного света» заключалась в том, чтобы никогда ничего не менять, никогда ничего не подстраивать, оставаться честным по отношению к свету и реальности». Именно таким, честным способом самый безбашенный из фотографов своего поколения весной 1955 года поймал в кадр лицо Мэрилин Монро.