Мэрилин Монро. Тайна смерти. Уникальное расследование

Спустя девять минут сержант Клеммонс остановил свою машину на стоянке на улице Файфс Хелена-Драйв, опередив на несколько минут первого журналиста, прибывшего на место происшествия.

Появление там Джеймса Бейкона из Ассошиэйтед Пресс было не случайным. В 1958 году он уже был первым из представителей средств массовой информации, появившимся в доме Ланы Тернер.

В Голливуде киностудии действительно контролировали все.

* * *

С пяти часов утра начали расползаться слухи о самоубийстве Мэрилин Монро.

Версия, выдуманная Гринсоном, поддержанная молчанием Маррей и Энджельберга, а затем подкрепленная и усиленная службами информации киностудий, без малейших затруднений была принята всеми газетами и телевизионными каналами. В начале семидесятых эта версия сменилась другой, чьи политические и коммерческие мотивации не могли скрыть столь же надуманную суть.

Самым забавным во всей этой истории было то, что Гринсон сам переключил внимание на братьев Кеннеди для того, чтобы разные ищейки не слишком интересовались им самим. В одном телефонном разговоре, записанном без его ведома, психиатр Мэрилин проявил свой талант американского Макиавелли. Сообщив собеседнику, что не мог объяснить некоторые свои поступки в ту ночь, «не открыв нечто, что открывать не хотелось бы», он сделал паузу, а затем заявил: «Слушайте, лучше поговорите об этом с Бобби Кеннеди»[249].

В течение сорока пяти лет его обман скрывал под толстым слоем выдумок и недоговоренностей последнюю тайну Мэрилин.

Эпилог

В итоге я более года расследовал иллюзорные версии! А в конечном счете тайна смерти Мэрилин заключалась только в этом.

Голливуд расцвел на обмане. Это нам внушали, что фабрика грез производит чудеса, но киностудии прославились еще и участием во многих грязных делишках. И смерть Мэрилин Монро стала всего лишь неприятным эпизодом, который закончился общепринятой формулой: шоу должно продолжаться…

* * *

Закончив свое расследование, я не испытал никаких особенных чувств.

Я не был мстителем.

И тем более фанатом актрисы.

Что же касалось посмертной реабилитации Мэрилин, ДФК и Бобби, то для меня это было совершенно неважно. Я просто шаг за шагом выполнил свою работу.

Выяснение тайны Монро свелось к одной загадке:

— Как можно съесть слона?

Ответ был очевиден:

— По кусочкам…

Невозможно было решить эту задачу сразу. Но, отыскивая ответы на каждый вопрос поочередно, я постарался разобраться со всеми загадками и нестыковками, сопровождавшими эту странную смерть. Остается найти ответ на последний вопрос, который я до сих пор старался обойти.

* * *

Наступила ли смерть Мэрилин вследствие несчастного случая или это было убийство?

На протяжении всего расследования меня не покидала мысль, что передозировка нембутала оказалась случайной. Я думал, что в связи с событиями субботнего вечера, нервным срывом звезды, угрозой распада брака Энджельберга количество барбитурата было неправильно рассчитано.

Мне не удалось найти причины, которые могли бы заставить доктора Гринсона или Эйнайс Маррей стать убийцами. Но потом появился Стивен Миллер. Этот санитар, найти которого оказалось весьма непросто, рассказал мне удивительную историю.

* * *

Находясь на краю могилы, Эйнайс Маррей не только подтвердила факт введения в организм Мэрилин слишком большой дозы барбитурата, но также и обвинила в убийстве доктора Ральфа Гринсона. Рассказанное Миллером признание казалось столь же сенсационным, сколь и убедительным.

Вначале бывшая помощница по дому уточнила, в чем именно заключалась цель ее пребывания при кинозвезде: быть глазами и ушами доктора Гринсона. По словам Маррей, именно от нее врач якобы узнал, что актриса хотела отказаться от его услуг. «Эйнайс слышала, как Мэрилин неоднократно жаловалась на постоянное присутствие Гринсона в ее личной и профессиональной жизни. Монро решила прекратить всяческие отношения с психиатром».

Миллер рассказал, что Маррей незамедлительно сообщила психиатру о планах актрисы. «По ее словам, реакция Гринсона на это была ужасно бурной. В ярости, он сказал Эйнайс, что не позволит Монро выбрасывать его, словно старое белье, и что Мэрилин пожалеет о своем решении».

Гнев психиатра испугал Эйнайс. Как она сказала в 1994 году Миллеру, она даже пожалела о том, что предупредила врача, который, по ее мнению, был маниакально одержим кинозвездой.

Тот разговор состоялся за несколько дней до 4 августа 1962 года.

Что было потом?

Маррей сказала, что Гринсон приготовил раствор для спринцевания и потом попросил Эйнайс поставить звезде клизму.

Но самым интересным в признаниях бывшей помощницы по дому был ее спор с Гринсоном. Спор имел место не сразу же после обнаружения трупа, когда требовалось в срочном порядке уничтожить доказательства умышленного применения сверхдозы лекарств, а спустя некоторое время после этого. Измученная сомнениями, Эйнайс спросила об этом Гринсона, и тот сразу же признался, что приготовил слишком сильную смесь для спринцевания.