Мерило истины

— Гляди, босота, — дружелюбно говорил он, — тетка тебя опознала? Опознала. Алиби у тебя есть? Нет. Что получается? Получается очень нехорошая для тебя ситуация. Ну, бывает такое в жизни: случается с тобой беда. Со всяким бывает. Вот и с тобой сейчас… А я тебе по-простому говорю: если уж попал, то не вертухайся бестолково, а стремись с наименьшими потерями из беды выбраться. Тебе предлагают чистуху написать — ты напиши. На суде по-любому снисхождение выйдет. И к тому же… ты ведь раньше не привлекался по уголовке? Ну, вот. Сто процентов, условное получишь. А что тебе эта условна? Погасят рано или поздно… Куришь? Хочешь сигаретку?..

Капитан закончил печатать. Тихонько зажужжал принтер, выпуская исчерненный частыми строчками листок. Шевеля уставшими пальцами, капитан негромко замурлыкал себе что-то под нос.

И тогда в Кольку Бурыбу полился ледяной ужас. Он прямо физически чувствовал, как холодеет в груди, как тяжелый этот холод медленно, но неотвратимо распространяется по телу, как начинают покалывать, будто от мороза, щеки и кончики пальцев рук и ног. Он как-то вдруг сразу осознал: эти серьезные, взрослые и неглупые люди прекрасно понимают, что он, Колька Бурыба, ни в чем не виноват. Но целенаправленно ведут дело так, чтобы его, невиновного, оформить. За что они так с ним? Что он им сделал? И ведь не похожи они ни капельки на подлецов и негодяев. Особенно, очкастый капитан — такой солидный, спокойный… тускло поблескивает обручальное кольцо на худом пальце с аккуратно подстриженным ногтем… Как и все, он приходит домой, привычно целует жену, гладит детей по головкам, потом, сидя перед телевизором, авторитетно излагает свое мнение по поводу текущей внутренней и внешней политики государства… А пэпээсник, вообще, кажется, парень вполне добродушный. Молодой, лет на пять, может быть, постарше Кольки. Наверное, сам не дурак пива выпить и покуролесить на улице. Глядит сейчас весело, даже подмигивает: мол, ничего страшного, все перемелется… Вот самое главное, что понял Бурыба: никакой личной неприязни к нему эти люди не испытывают, потому что он, перепуганный пацаненок, сейчас для них даже не человек. Так, расходный материал, галочка в отчете. Безусловно, столкнувшись с ним в любой другой, неслужебной обстановке, они бы и отнеслись к нему по-другому. Но сейчас они выполняют свои обязанности. Подобно всем профессионалам, по давно отлаженной системе, нацеленной на наибольшую эффективность, стремясь к заданному результату — представить отчет об успешно раскрытом деле…

Капитан положил перед Колькой листок бумаги из принтера.

— Подписывайте, — сказал он таким голосом, будто нисколько не сомневался, что Колька сейчас же возьмет и подпишет.

Бурыба молча замотал головой.

Следующие трое суток он провел в подвальной камере отдела. В конце концов его отпустили, так и не вытащив из него признания и ничего не сумев доказать. Дома уже он узнал главную причину счастливого своего избавления: отец поспешил взять под это дело крупный кредит (чтобы погасить который семье понадобилось продать гараж). Дома Кольку встретили исхудавшего, осунувшегося, потерянного. Но отец, сам оттрубивший в юности семерик по хулиганке, довольно быстро Бурыбу привел в чувство. Нет, покричал сначала для порядка — мол, нечего шляться по улицам под мухой… А потом, размякнув вечером от законной (сына из ментовки вытащил!) поллитры, начал разговор: «Ты, Колян, не переживай, жизнь есть жизнь. Просто оказался не в том месте не в то время, с кем не бывает. Главное, все хорошо закончилось…» Оказалось, что мнение Бурыбы-старшего по поводу произошедшего полностью совпадает с точкой зрения крутивших Кольку полицейских. Ни тот, ни другие в случившемся не видели ничьей вины. «Каждый зарабатывает, как может, — говорил Бурыбе отец. — Если есть возможность бабла срубить, кто ж откажется? Ты бы вот отказался? То-то… Не, понятно, что и реальных злодеев ловить надо, так ведь гоп-стоп только по горячим следам и раскрывается. А не получилось по горячим — все. Из-за несчастных двух кусков и звонилки никакой тебе мент весь район шерстить не станет. А тут ты, красивый, нарисовался, хрен сотрешь. Так что, на полицию, сынок, зла не держи. Бабок жалко, да. Но отбашлять надо было. Именно отбашлять, а не поднимать шум — журналистов там подтягивать, с прокураторой и ОСБ бодаться. Во-первых, бесполезно. А во-вторых… В этом большой смысл есть! — Бурыба-старший назидательно покачал перед носом сына указательным пальцем. — Ведь, что главное — если вдруг и вправду где-нибудь накосячишь, всегда есть возможность отмазаться. По этой самой схеме, отработанной годами. По этой схеме вся страна живет. Понял?»

Колька ответил, что понял. Тогда он и на самом деле сердцем внял несложной отцовской истине: какова бы ни была существующая система, ни в коем случае нельзя пытаться вырваться из нее. Это всегда станет дороже. Необходимо следовать правилам этой системы, чтобы обрести право на нормальную, как у всех, жизнь…

* * *