Меркнущий свет

— Конечно, их выпустили на поруки! — Красное лицо инспектора приобрело угрожающий лиловый оттенок, а когда он кричал, с его губ брызгала слюна. — Вы хотели закрыть их за мелкую торговлю наркотиками! А я по подозрению в убийстве! В УБИЙСТВЕ! Понятно? А не за пару несчастных гондонов с героином!

— Да это был крэк… — Он пожалел о том, что сказал, как только слова вылетели у него изо рта.

Инщ ткнул пальцем-сосиской в грудь Логану:

— Мне плевать, пусть бы они были набиты взрывчаткой и торчали в жопе у герцога Эдинбургского, я хотел с ними поговорить! — Он глубоко вздохнул, уселся за рабочий стол, скрестил руки и нахмурился. — Ладно, давай теперь послушаем твое блестящее оправдание.

— Детектив-инспектор Стил сказала мне, что этого не надо делать. — Пусть ему будет плохо от того, что он втянул инспектора в это дерьмо, но вряд ли в этом была его вина. Он пытался убедить Стил в том, что Инща нужно привлечь с самого начала. — Я сказал ей, что вас нужно проинформировать об операции, но она отказалась.

Глаза Инща сузились и превратились в две маленькие черные жемчужины, опасно блестевшие на его покрасневшем свином лице.

— С вашего позволения, сержант, я бы хотел зайти кое к кому по одному делу.

Низкое серое небо висело над роскошными гранитными зданиями Рубислоу Ден, когда Колин Миллер с трудом вылез из машины, вытащил с заднего сиденья ноутбук и пикнул электронными замками. Еще не так давно он был приличным журналистом. Награды получал. А сейчас взгляните на него: опустился до паршивых душещипательных статеек, и все из-за этого хренового строительного проекта. Малк послал своих психопатов поднажать на него, чтобы напечатали эту статью со скрытой рекламой на первой странице, а теперь вот газета ему не доверяет, и он пишет только о чертовых ярмарках вязаных вещей и о пастушьих собаках. А единственную историю, которая у него есть, ту самую, которая должна была его вытащить из этого дерьма, он не может опубликовать.

Колин выпрямился и посмотрел на маячившие в небе облака. Пора все бросить и садиться писать книгу. Что-нибудь кровожадное, со множеством смертей, кровью и сексом. А газета пусть засунет, куда хочет, эти чертовы душещипательные истории. Он будет попивать шампанское и есть икру, твою мать! Не нужна ему эта «Пресс энд джорнал», это он им нужен…

Он вздохнул и слегка согнулся, будто чувствуя вес своих новых обязанностей. Кого он хочет обмануть, он не может позволить себе потерять работу. Особенно сейчас, когда…

— Так, так, так! Неужели это наш бойкий газетный мальчик Колин Миллер? — проговорил низкий голос с эдинбургским акцентом у него за спиной.

Колин резко обернулся — прямо перед ним стоял, небрежно прислонившись к большому серебряному «мерседесу», Брендан — Тычок — Сазерленд. О господи, что еще?

— Э-э… мистер Сазерленд, очень приятно снова видеть вас…

Тычок печально покачал головой:

— А вот я так не думаю, Колин. Я думаю, что все это будет очень неприятно. Не хочешь прокатиться со мной немного? Можем сесть в мою машину.

— Я… э-э… — Он отступил на пару шагов назад, закрываясь сумкой с ноутбуком, как щитом, и наткнулся на что-то твердое. Это был приятель Тычка, который стоял у него за спиной. — Я не могу, у меня…

Тычок поднял вверх палец:

— Я настаиваю.

Крепкие руки схватили его за локти и впихнули на заднее сиденье поджидавшей машины. Скользнув по кожаному сиденью, он скатился к двери, схватился за ручку, но двери были заблокированы. Он обернулся и увидел, что Тычок запрыгнул к нему на заднее сиденье и захлопнул дверь.

— Значит, такие дела, — сказал человек, которого он когда-то назвал недоделанным жителем Глазго, вытаскивая из кармана кухонные ножницы для разделки птицы. Кривые лезвия блеснули в сером вечернем свете. — Мой товарищ отвезет нас в какое-нибудь тихое, спокойное место, где мы сможем остаться одни. Мне нужно будет задать тебе несколько вопросов, а тебе нужно будет немного покричать.

В шесть сорок Логан смылся из штаб-квартиры. Сначала в «Маркс энд Спенсер» за букетом алых роз, потом снова по Юнион-стрит, короткая остановка в «Одбинз», уже второй раз за день, за охлажденным игристым шардоне. А потом во всю прыть за угол и вниз по Маришаль-стрит, и вот она, дверь в подъезд, за тридцать секунд до назначенного срока! Хрипя и отдуваясь, он вошел в подъезд, взобрался вверх по лестнице и ровно в семь ввалился в квартиру.

Тишина.