Меркурий - до востребования

Вот корыто, вот лопата, вот ушаты, вот навоз. Вот из тучки полосатой накатило море слез. Осень—ржавая старуха листья шевелит клюкой, дует ветер-ветеруха—злобный парень ледяной. Стынет, ноет, мокнет речка. Вянет, сохнет, жухнет лес. Затопить бы надо печку, заглянуть бы под навес, понабрать дровишек кучку. Надо, надо, только лень. Плачет горько в небе тучка в некрасивый серый день.

Глава 5

Ученых несколько разочаровало то, что атмосферы на Меркурии обнаружено не было.

Магда шла по делу. Она шла в издательство «Ад». «Павелецкая», переулочек, магазин «Данте & компания», открытый подвал с рабочими, разгружающими книги, колокольчик, милая девушка.

– Антон Павлович?

– У себя.

Она зашла в комнату. На диване – знакомые лица.

Иван Сергеевич – с сигаретой, Антон Павлович – с кружкой кофе. Магда широко улыбнулась и поздоровалась.

– Вы знаете, – сказал Антон Павлович, улыбнувшись своей безупречной улыбкой, – мне даже понравилось.

Магда кивнула.

– К сожалению, напечатать мы это не сможем, – улыбаясь, продолжил Антон Павлович.

– Почему же? – в голосе Магды зазвучало разочарование.

– Не наш формат, – проговорил невозмутимый Антон Павлович.

– Простите, я не понимаю.

– Я не спорю, рассказы живые, написаны занятным языком.

– Что-то между Зощенко и Гоголем, – изрек глубокомысленно Иван Сергеевич.

– Тогда вообще не понимаю! – возмутилась Магда.

– Я думаю, надо снести в большое издательство, для нас это не в тему, – спокойно завершил Антон Павлович.

Магда внимательно посмотрела на Антона Павловича, потом на Ивана Сергеевича.

– Нельзя ли немного детализировать? – произнесла она, стараясь не раздражаться.

– Ну вот, к примеру, в рассказе про художников о драке в клубе.

– И что с рассказом? – спросила Магда.

– Ну, там этот японец что-то говорил о иероглифах, пургу какую-то нес.

– Да, я помню.

– Хотелось, чтобы действие происходило в Парке культуры, к примеру. Драка, допустим, носила бы яркий характер, с отборным трехэтажным матом, и чтобы этому японцу надрали желтую жопу бойкие ребята, а лучше, чтобы его там трахнул какой-нибудь крепкий патриот, тогда в этом, может, что-то и будет.

Антон Павлович закатил глаза под лоб, видимо, прокручивая только что сотворенную им картинку.

– Да, вот так! К примеру, патриот припомнил японцу, этому попсятнику-тойотнику, Цусиму – те времена, когда желтые узкоглазые говнюки не совсем еще огламурились и до одури резали своими мечами русских солдат и топили на фиг все наши корабли. И вот, патриот смачно схватил этого желтого хмыря, и все накопленное у него вылилось наружу, в буквальном смысле этого слова...

Магда посмотрела на Антона Павловича, не веря своим ушам. Ей на минутку показалось, что она заснула и видит чудовищно абсурдный сон.

– Вы это серьезно говорите? – недоумевающе спросила она.

– Концепция нашего издательства, – начал разглагольствовать Иван Сергеевич, – заключается в печатании литературы сильной, мощной, я бы сказал креативной. Мы не занимаемся милыми пустяками. У нас серьезный подход. Мы очень тщательно подходим к подбору наших авторов.

– А каких авторов вы считаете серьезными? – спросила Магда. Мускулы на ее лице напряглись, и улыбка получилась очень натянутой.

– Мы являемся первыми издателями Сойкина. Читали «Русский бекон»?

Магда чуть не свалилась с дивана.

– Вы знаете, – сказала она очень спокойным тоном, давшимся ей с большим трудом, – я знакома с этой книгой. Это чудовищно.

– Это пророческая книга, – провозгласил Иван Сергеевич.

– А мне показалось, что эта книга является чистейшей порнографией и глумлением над всей русской литературой. К тому же написана она очень плохим языком.

– Вы абсолютно не правы! – заверещал Антон Павлович. – Задача интеллектуального издательства – не сюсюкать с читателем. И это наше кредо. В современном искусстве существуют, к счастью, авторы, которые будят обывателей от спячки, пошлости, они освещают дорогу, являются современными пророками, своеобразными мессиями. Надо тормошить людей. Это такие художники, как Игорь Бекас. Не знаю, говорит ли вам что-нибудь это имя?

Магда перестала себя сдерживать и громко расхохоталась.

– Это художник-пророк, который в голом виде кусал людей, изображая из себя взбесившуюся собаку? – задала она вопрос.

– У него много интересных, актуальных идей, он не опускается до мещанства и убожества, – Иван Сергеевич, как критик, явно обиделся за нелестное суждение о мессии современного искусства.

– До мещанства он не опустился, – сказала Магда. – Он оказался гораздо ниже и пребывает на уровне недолюдей, разбирающих фекалии и запивающих это все мочой, видя в этом какую-то свою избранность. Может, конечно, не приведи Господи, он является мессией и пророком, но у меня все-таки сохраняется надежда, что человечество не пойдет по пути деградации и полного скотства. Верните, пожалуйста, мою рукопись, – попросила Магда.

– Да, да, конечно.

Антон Павлович пошел к столу и начал поиски.

Наконец он отыскал ее и протянул Магде, естественно, без пакетика с кнопочкой.