Мерлин

— Да. — Харита вздохнула, глядя через озеро на Тор, — и становится все больше. За зиму она третья. Настоятель Элфодд говорит, что в других местах то же самое. Он беседовал с епископом — толкуют о поветрии.

Я сморгнул.

— Поветрие одержимости?

— Епископ Тейло говорит, что этого следовало ожидать. Царствие Божие распространяется, и враг рода человеческого ярится. Лукавый не хочет, чтоб мы ведали о Боге, ибо, пока мы не ведаем, мы бессильны. — Она вновь улыбнулась. — Однако, как ты видел сегодня, мы далеко не бессильны.

Я вспомнил тот день на вершине горы в Калиддоне и содрогнулся. Нашествие бесов — страшно даже подумать. И все же, верно, Господь наш в Своей милости куда сильнее врага и всех его злых козней.

Вот что я увидел в тот день в Святилище и какой получил урок — точнее, укор — и строгое напоминание, что страшиться не надо. Моргане можно противостоять, Моргану можно победить. Сказать по правде, упрек этот был горек, ибо гнет несделанного пригибал меня к земле.

О, да! Сколько всего не выполнено, сколько времени и усилий растрачено понапрасну! Варвары по-прежнему осаждают нас со всех сторон, удельные князьки, как и раньше, борются за власть, дары цивилизации изглаживаются из памяти народа... Царство Лета ничуть не ближе к яви.

Моргана ли в том виновата? Только отчасти.

Да, Моргана и тот, кому она служит. И еще моя собственная слепота или маловерие, что порою одно и то же. Вновь и вновь передо мной открывались возможности, которые я упускал. Вновь и вновь я медлил, когда мог действовать решительнее. Почему? Почему я так поступал?

Сердце человека — вечная загадка для него самого. Что с того? Необязательно вечно влачить невежество и позор. Я могу изменить себя. Зная, что к чему, я могу выбрать лучший путь.

— О чем ты задумался, Мерлин? — спросила Харита некоторое время спустя.

— О моей битве. Слишком долго я от нее уклонялся.

— Что ты намерен сделать?

Я покачал головой.

— Пока не знаю, но скоро мне укажут. А покуда я буду ждать и готовиться. Останусь здесь, в Инис Аваллахе, буду укреплять себя молитвой и размышлениями о Господе.

Харита снова обняла меня и поцеловала в лоб.

— Соколик мой, прощай себя, как тебя простили. Ты не грешнее остальных.

И с этими словами она меня оставила. Однако я и впрямь почувствовал себя прощенным. Я молился: «Великий Свет, спасибо, что разбудил меня от долгого себялюбивого сна. Веди меня, мой Царь. Я готов следовать за Тобой».

Через день после этого разговора вернулся Аваллах. Среди новостей, которые он привез, были и хорошие, и дурные. Белину стало лучше, однако болезнь его неисцелима, и он не надеется дожить до Самайна. Впрочем, он, кажется, спокоен и обрадовался Аваллаху. Братья примирились, и Аваллах услышал от Белина, что тот знает о Моргане.

— Рассказывать почти нечего, — сказал мне Аваллах, — но и то, что известно, тревожит. Король Лот умер, Моргана покинула Оркады. Куда она направилась — неизвестно. Белин ждал ее в Ллионесс весной, однако от нее до сих пор ни слуху ни духу.

— Лот умер? — задумчиво переспросил я. — Значит, ей достанутся два трона.

Трон Белина и трон Лота. Оба перейдут к кому-то из сыновей Морганы. Два королевства достанутся Царице Воздуха и Мрака, как люди на Инисоедд Эрх, Острове Страха, начали называть Моргану. Два королевства — одно на севере, другое на юге — в ее власти. Однако влияние Морганы простиралось куда дальше, о чем мне вскорости предстояло узнать.

Тремя днями позже в Инис Аваллах пришла весть, что Утер мертв.

Глава 17

Удивительное дело — два года пролетели в чертогах Короля- Рыбака, а я и не заметил. Поглощенный ненавистью и отчаянием, я не видел ничего вокруг — не видел, как весна сменяется летом, а лето осенью, как медленно идет отмеренным курсом Земля.

И вот Утера не стало.

Роду Константина не суждено было процветание. Каждый из его сыновей в свой черед всходил на престол, и каждый, подобно отцу, гибнул во цвете лет.

Говорят, его тоже отравили: один из преданных слуг Горласа, винивший Утера в смерти своего господина, подмешал ему яд в вино. Многие в это поверили, хотя были толки и о загадочной болезни: Утер всю зиму мучился неведомой хворью. Я собрал пожитки и отправился в путь.

— Прощай, соколик! — крикнула Харита, махая мне вслед. — Мы поддержим тебя в твоей битве.

Она была, разумеется, права. Битва моя, так долго откладываемая, наконец-то близилась.

Пеллеаса я отправил вперед себя в Лондон, а сам как можно быстрее направился в Тинтагиль, молясь, чтобы не опоздать. Однако теперь я думал не об Утере: мне надо было увидеть Игерну и забрать меч. Дело в том, что по стране прокатилась весть: британские короли съезжаются в Лондон, чтобы из своего числа выбрать нового Верховного владыку. Мне нужно было поспеть к этому событию.