Мерлин

Значит, за исключением ночи, я мог попасть в замок только по дамбе. Я не рассчитывал, что Горлас примет меня с распростертыми объятиями, однако знал, что он по крайней мере выслушает меня и постарается понять, что у меня на уме. На это его уважения ко мне хватит. Хотя бы в память о том дне, когда мы вместе сражались с Хенгистом.

К сумеркам Утер снял лагерь и отошел за холмы. Мы с Пеллеасом, осмотрев мыс, сели на пони и направились по узкой мощеной дамбе к каменному куполу, на котором выстроил свой замок Горлас. По одну сторону от нас беспрестанно бились о камень волны, по другую шумно низвергался в море речной поток; и там и там подстерегала гибель.

У бревенчатых ворот нам пришлось дожидаться, пока стражи позовут хозяина замка. Он подошел быстро; как я и сказал, за нами наблюдали.

— Что тебе здесь надобно, Эмрис? — с вызовом спросил Горлас.

— Я приехал говорить с тобой.

— Мне не о чем говорить с Утером.

— Может быть, — согласился я, — но у него есть дело к тебе, вернее, к тем, кто укрылся под твоим кровом.

— Что с того? — фыркнул правитель Корнубии. — Я никому не отказываю в гостеприимстве. Те, о ком ты говоришь, будут жить у меня, сколько пожелают.

— Коли так, — легко отвечал я, — не откажи в гостеприимстве мне и моему слуге. Смеркается, и нам негде переночевать.

Горлас пришел в ярость оттого, что сам своими устами загнал себя в ловушку; особенно его злило, что он так легко попался. Я уже подумал, что он все-таки нас не впустит, однако гордость сидела в нем глубоко, и привычка держать слово оказалась сильнее досады.

Он сам отпер и растворил ворота, на лице его застыла смесь гнева и стыда.

— Входите, друзья, — процедил он сквозь зубы (каждое слово звучало, словно проклятие). — Мы рады вас приветствовать.

— Благодарим тебя, Горлас, — искренне отвечал я, заводя пони в ворота. — Твоя доброта не будет тебе во вред.

— Это еще предстоит увидеть, — отвечал он и раздраженно приказал стражам закрыть ворота — не ровен час сам Утер явится требовать гостеприимства.

Замок Тинтагиль был построен на скальном основании из камня и дерева, причем больше из камня, который добывали прямо из черных утесов по соседству, в то время как бревна приходилось доставлять издалека. Из-за этого он казался холодным и суровым — надежное жилье человека волевого и непреклонного, не привыкшего себя баловать.

Тинтагиль мог быть и убежищем, и темницей. Интересно, понял ли это Утер?

Сводчатые чертоги высились среди беспорядочной россыпи служб: здесь были поварня и амбары, сараи и кладовые, помещения для челяди и круглые каменные домики. Узкие проходы между ними покрывала мостовая, чтобы в слякоть — а здесь, возле моря, было всегда сыро — люди и животные не месили ногами грязь.

В целом Тинтагиль был простым, но внушительным замком: достойное обиталище для королей Корнубии. Не мне первому пришла в голову эта мысль; люди жили здесь уже много поколений и, судя по всему, собирались жить дальше.

— Скоро подадут ужин, — сказал, догоняя нас, запыхавшийся Горлас. — О ваших лошадях позаботятся.

Он провел нас в зал, ярко освещенный факелами и пылающим очагом. В углах играли собаки и дети, несколько женщин тихо переговаривались в дальнем конце помещения. Игерны среди них не было. Моркант, Дунаут и Коледак вместе с приближенными беззаботно развалились за столом. Когда мы вошли, все взгляды обратились к нам и смех стих.

В следующий миг Моркант вскочил на ноги.

— Глядите, друзья! Утерова собачонка приползла! Что, Мерлин Эмбрис, пришел нас обнюхать и снова бежать к хозяину?

— Не унижай себя оскорблениями, Моркант. Я не требую от тебя уважения, но хотя бы не навлекай на себя еще большую опасность, дурно говоря о Верховном короле.

— Что за Верховный король? — фыркнул Моркант. — Верховный трус, правильнее будет сказать.

Дунаут и Коледак громко расхохотались.

— Вы зовете его трусом, потому что он готов забыть про вашу измену и протягивает вам руку дружбы?

— Протягивает руку от испуга! — прыснул Коледак, трясясь от смеха. Горлас, задетый грубостью своих гостей, громко приказал, чтобы несли ужин. Слуги засуетились, и через несколько мгновений на столе уже стояли корзины и блюда с яствами.

Трое королей попивали хозяйский мед и не собирались прекращать пир. Без сомнения, уход Утера привел их в веселое состояние духа, а выпивка еще раззадорила. Впрочем, куражились они не от большого ума.

— Добром это не кончится, — предупредил Пеллеас, усаживаясь рядом со мной. — Сейчас они спьяну полезут в драку.

— Если до этого дойдет, мы в долгу не останемся, — отвечал я. — Пусть научатся уважать Верховного короля. Можно дать урок прямо сейчас.

— Я предпочел бы как-нибудь в другой раз. — Пеллеас обвел глазами чертог: повсюду толпились приближенные королей, у каждого был кинжал на поясе и меч на коленях. — Если они начнут, боюсь, их не остановит сам Горлас.

Трапеза продолжалась. Трое смутьянов, увлекшись едой, перестали обращать на нас внимание. Мы спокойно ели и почти закончили ужин, когда шкура, закрывавшая дальний выход из зала, приподнялась и вошла Игерна с несколькими служанками.