Мерло красное или Мурло страстное (СИ)

— Что возмещу? — бизнесмен, рухнувший в кресло со стоном, зло покосился на меня, и взялся за пульт управления инвалидным креслом.

— Это… — на ходу я укрыла босые ноги мужчины покрывалом, и на его голую грудь с окровавленным бинтом натянула то ли скатерть, то ли простынь, в общем, неизвестно что, но с резким запахом медикаментов.

— Фу… бл… воняет!

— Терпите. Лифт направо.

— Там грузовой.

— А мы в пассажирский не поместимся, — отрезала я. В те несколько мгновений, когда створки лифта за нами закрывались, помимо горящей лампочки подъемника напротив, подтверждающей, что поднимаются именно на этот этаж, я услышала чьи-то тяжелые шаги на лестнице и чьи-то торопливые в коридоре. И вот тут с опозданием вспомнила, что до сих пор была не одна, попытка остановить съезжающиеся двери провалилась:

— Ох, ты ж… Женька!

— Стой! — восточный мужчина рванул меня на себя с такой силой, что я оказалась у него на руках.

— Там Женька… он наш фотограф!

— Его не тронут. — Удерживая меня, произнес бледный Амилахвари с бисеринками пота на подбородке и лбу. — Он ничего не увидит, он ничего не знает, его не тронут.

— А если..?

— Позвони ему. Попроси спуститься вниз, или скажи что ушла.

— Хорошо. — Я чуть не прослезилась, от резкого запаха простыни, что сама на него натянула. Я восхитилась выдержкой этого человека, сжалилась и платком из сумочки стерла капельки с его лица. И в этот момент лифт остановился, и его двери бесшумно открылись.

— Вы в своем уме? — медбрат, возникший на пороге, зло на нас прищурился. За его спиной толпились: несколько докторов, медсестры и носилки на колесиках с неизвестным пострадавшим.

— А в чем дело? — бизнесмен восточных племен, нажал на пульт и выехал за пределы лифта, так словно восседает он на белом коне с волоокой красавицей на руках. — Спустились разок и все на том.

— Спустили они… — медбрат сказал, как выплюнул, но более на нас никто внимания не обратил, лифт тут же занял персонал клиники и несчастный на носилках.

— Куда теперь поинтересовался улыбчивый грузин.

И вот тут в светлом коридоре клиники я натолкнулась на удивленный взгляд нашего молодого фотографа, который направлялся к лестнице.

— Татьяна? Что это такое оставил на мину… и вы здесь? — живой и невредимый Женька остановился возле нас.

— Ага, — я соскочила с гостеприимных колен Бадри, — как водитель?

— Только что увезли из операционной, вы разминулись. — Парень улыбаясь, кивнул на лифт.

— Значит жив. Евгений ваша машина где? — пресек все разговоры бизнесмен и направил кресло в сторону служебного выхода.

— На автостоянке. — Ответил он и озадаченно обернулся ко мне, — а где моя аппаратура?

И вот стою я и не могу вспомнить, где и при каких обстоятельствах видела его аппаратуру, память спряталась за железным занавесом и выбросила ключ. Я вообще не помню, чтобы видела его сумку с фото-инвентарем, не помню…

— А ты был с аппаратурой?

— Она наверху. Напротив палаты на синих пластмассовых стульях. — Обернулся Бадри. — Татьяна ключи у него от машины возьмите.

— Жень я… — и ведь стыдно, что не доглядела, просто ужас как стыдно. А он лишь языком прищелкнул и с горькой усмешкой точь-в-точь как у его отца, взбежал по лестнице наверх.

— Жень!

— Да уймитесь вы, сейчас он вернется, — с этими словами бизнесмен направил кресло прочь из здания. Я, почти рыча, иду сзади. — Не пристрелят его, быть может, успеет сделать пару кадров, как разозленные наемники крушат палату. Или как свидетелей допрашивают.

Перед глазами тут же всплыл образ старичка увешенного трубочками, а следом картинка, что пожилого человека какая-то образина держит за грудки требуя ответа. А затем новый образ коснулся моих мыслей.

— Или как палату крушат, или как пуля летит в сторону Женьки… — с этими словами я замерла на месте. И вдруг женский визг раздался на верхнем этаже клиники, на улице он был слышен исключительно из-за открытых окон в коридоре.

— Итак, отсутствие трупа обнаружено, а ваш парень еще не поднялся. — Подвел итог Амилахвари.

— Что значит отсутствие трупа?! Наверху кричали!

— Только вы не кричите. — Пришикнул Бадри. — Там увидели пистолет, или же как кто-то из подосланных ребят разряжает обойму в подушки и одеяло. — Отмахнулся он. — Сейчас важно не это. Покажите где автомобиль Евгения.

Я нажала на разблокировку, но ни одна из машин на стоянке клиники нам не подмигнула.

— Что за черт!

— Вон там, на улице, — сориентировался он, заметив вспышку фар. — Рыжий Peogeot.

— Точно…

— Татьяна, не отставайте! — скомандовал он, устремляясь в сторону выезда за территорию медицинского учреждения.

И все бы ничего, но стоило нам отойти от ворот на 10 метров, как на кресле глохнет мотор. А через те двери, из которых мы вышли пять минут назад, выскочило трое бравых удальцов, те самые, что у моего респондента никогда не работали и работать не будут. И то, что они замерли напротив автостоянки клиники, наводит на определенные мысли. Во-первых: скрыться с места преступления они не спешат, во-вторых: все еще ищут раненого и отсюда вытекает, в-третьих: никакое сопротивление нам не поможет.

— Встать сможете?