Меррик

Она казалась невесомой. Я поднял драгоценную вещь так, чтобы сквозь нее проходил свет, и она на секунду вроде бы ожила. Чей-то голос лихорадочно зашептал мне о всевозможных мелочах, о которых мне следует побеспокоиться, а другой голос добавил:

– Через тысячу лет придут и другие заботы. – Только эти слова были произнесены на незнакомом мне языке.

– Как же так? Я ведь тебя понимаю, – вслух сказал я, и тогда шепчущий голос произнес что-то вроде проклятия и зловещего пророчества – насчет того, что некоторые вопросы лучше не затрагивать, оставить как есть.

Палатка заходила ходуном. Точнее, заходила ходуном кровать, на которой я сидел. Я прижал к себе маску и ощутил прилив уверенности. Но весь мир изменился. Я сам изменился.

И вдруг понял, что стою на высокой площадке, с которой открывается чудесный вид на горы, покрытые темно-зеленым лесом, а над головой простирается ярко-голубое небо.

Я опустил взгляд вниз и увидел тысячную толпу, окружившую площадку. На вершинах других пирамид тоже стояли огромные массы людей. Они шептали, кричали и пели. Но рядом со мной на площадке находились лишь несколько человек, и все они преданно смотрели мне в глаза.

– Ты призовешь дождь, – произнес чей-то голос прямо мне в ухо, – и он прольется. Но однажды вместо дождя начнет падать снег, и в тот день ты умрешь.

– Нет, этого никогда не случится! – воскликнул я. У меня вдруг закружилась голова, я испугался, что сейчас упаду с площадки. Тогда я повернулся и протянул руки к моим последователям. – Вы жрецы? Скажите, кто вы? – спросил я. – Я Дэвид. И требую ответа. Я не тот, за кого вы меня принимаете!

В следующую же секунду я оказался в пещере и медленно повалился на мягкую от пыли землю. Меррик кричала, чтобы я поднялся. Передо мной возвышался плачущий призрак.

– Одинокий Дух, сколько раз ты меня призывал? – печально произнес высокий юноша. – Сколько раз ты, колдун, взывал к одинокой душе? Ты не имеешь права обращаться к тем, кто находится между жизнью и смертью. Оставь маску. Она приносит зло. Разве ты не понимаешь, что я тебе говорю?

Я услышал, как Меррик громко зовет меня по имени, и почувствовал, как с лица срывают маску. Я открыл глаза и увидел, что лежу на своей походной кровати, а Меррик стоит надо мной.

– Бог мой, я болен, – сказал я. – Серьезно болен. Приведи шамана. Нет, не надо шамана: времени не осталось. Мы должны немедленно ехать в аэропорт.

– Тихо, лежи тихо, – сказала Меррик, но лицо ее потемнело от страха.

Я отчетливо уловил ее мысли: «Все повторяется, то же самое происходило с Мэтью. Теперь это случилось с Дэвидом. У меня у самой невосприимчивость к этой заразе, но Дэвид заболел».

Я вдруг сразу успокоился и твердо решил бороться до последнего, а пока передвинул голову на подушке, надеясь, что она охладит щеку.

Меррик принялась звать людей, требуя, чтобы они немедленно пришли, и тут я увидел, что в палатке мы с ней не одни: на ее кровати сидел какой-то человек.

Это был высокий худой мужчина со смуглой кожей и узким лицом. Руки украшены нефритовыми браслетами. Высокий лоб, черные волосы до плеч. Он спокойно смотрел на меня. Я разглядел его темно-красное длинное одеяние, из-под края которого поблескивал ноготь на большом пальце.

– Это снова ты, – обратился я к нему. – Думаешь, убьешь меня? Думаешь, что сможешь дотянуться до меня из своей древней могилы и забрать мою жизнь?

– Я не хочу тебя убивать, – прошептал он все с тем же безмятежным выражением на лице. – Верни маску ради себя и ради Меррик.

– Нет, – ответил я. – Ты должен понимать, что я не могу это сделать. Я не могу оставить эту тайну. Не могу просто повернуться и уйти. Твое время вышло. Теперь настало мое время, и я унесу маску с собой. То есть на самом деле ее унесет Меррик. Но даже если бы она сдалась, я бы действовал самостоятельно. Жизнь принадлежит живым.

Пока я негромким голосом пытался урезонить его, в палатку пришли помощники, приехавшие вместе с нами. Кто-то сунул мне термометр под язык, а Меррик сказала:

– Не могу прощупать его пульс.

Путешествие в столицу Гватемалы память не сохранила.

Что касается больницы, то она была безликой, каких множество во всем мире.

Очень часто, стоило повернуть голову, я оказывался один на один со смуглолицым человеком в нефритовых браслетах, однако он, как правило, ничего не говорил. Когда я пытался что-то сказать, мне отвечали другие, а этот человек просто растворялся в воздухе.

Находясь в ясном сознании, что, впрочем, случалось довольно редко, я почему-то не сомневался, что медикам Гватемалы много известно о тропической болезни, которой я страдал. Страха у меня не было. По выражению лица моего смуглого визитера я видел, что не умираю. Каким образом меня перевезли в больницу Нового Орлеана, я совершенно не помню.

После моего возвращения в Новый Орлеан странный визитер ни разу не появлялся.

В конце концов я пошел на поправку: дни начали плавно сменяться один другим и больше не путались в моем сознании, жар спал и «токсин» полностью вышел. Вскоре отпала необходимость во внутривенном питании. Силы возвращались.