Merry dancers (СИ)

Он принял его за оборванца, одетого в одежду на несколько размеров больше, почти угадав сиротское положение Тома. Тот потянулся к карману мантии за палочкой, а рядовой моментально напрягся и схватился за ремень оружия, но увидев «палку» в руках приютского попрошайки, расслабился.

— Эй, что это у тебя? — лишь донесся голос смеющегося солдата. — Никак ты собрался меня ограбить при помощи этой палки? Послушай, на той улице, с которой мы вышли, каждый день в два часа солдаты кормят нищих, да совсем неплохо! Никто не обещает королевских харчей, но гречневая каша с тушенкой тебе будет обеспечена.

Нет, волшебная палочка не дрожала в руках Тома, но он упустил момент когда сзади внезапно раздались шаги. Судя по одежде и заляпанным сажей лицам, эти двое были работниками располагавшегося неподалёку металлургического завода. Ситуация складывалась не в пользу Тома, он не хотел убивать сразу трех магглов, выполняя задуманное, достаточно было одного. Он опустил палочку и, развернувшись, побрёл обратно, минуя рабочих, проводивших его соболезнующим взглядом.

— Ещё один нищий… — донеслось до его слуха. — Бедные дети, им-то за что…

С силой стиснув зубы, Том проигнорировал слова и пошел прочь. Копаясь в своих мыслях, он ругал себя за то, что не среагировал раньше и не перенес солдата из Лондона куда-нибудь в пустынное место. И хотя Том учился на шестом курсе, он уже научился аппарировать при помощи одного из своих друзей-старшекурсников, пусть и не имел на это лицензии.

Ноги сами несли его сквозь моросящий дождь в сторону “Дырявого котла”; промокнув до нитки, он решил остановиться и выпить кружку согревающего кофе. Стараясь не привлекать к себе внимания, Том сел в тёмном углу паба, ведь все дети его возраста, по идее, должны были находиться в Хогвартсе. Пришлось немного изменить лицо и добавить несколько возрастных изменений, чтобы к нему не цеплялись посторонние. Бармен ничего не заподозрил.

Том был раздосадован по поводу неудачи, он ругал самого себя за слабость, ведь можно было оглушить тех рабочих, стереть им память и выполнить задуманное, так нет: он решил уйти, не убивать. Злоба кипела в пока еще цельной душе.

…Он не верил своим глазам, разглядывая уже оглушенного пьяницу, лежащего на камнях в пещере. Всё было готово. Возле головы жертвы лежала заколдованная тетрадь в кожаной обложке, готовая принять частичку души юного Лорда Волдеморта — так называл себя Том. Он не хотел убивать мага, но этот человек был не достоин такого высокого звания. Всего лишь сальный немытый ублюдок, оскорбивший его… И сейчас этот доходяга поплатится жизнью за мечту Риддла о бессмертии. Заведя палочку над бессознательным телом, Том, в который раз за день, заколебался. Никакого сопротивления, ни одного слова в сторону убийцы — подло так убивать; но, возможно, жертве так будет проще. В голове пронеслось выражение «не бей лежачего».

Сколько можно колебаться?

Совсем юный шестнадцатилетний мальчик готов был совершить тяжкое преступление, окропить свои руки кровью ни в чем неповинного человека, попавшегося на пути. А всё ради любопытства. Палочка вот уже пять минут была направлена в спину лежащего ничком волшебника, но зеленый свет непростительного заклинания еще не осветил скользкие стены пещеры.

— Авада… — нет, он всё ещё был не готов, но время поджимало, совсем скоро студенты начнут возвращаться в Хогвартс.

Нужно было хотеть убить человека, желать этого сильнее всего, чтобы заклятие подействовало. В голове вертелось заклинание создания крестража, к Тому подступал страх, но не перед убийством, нет, он был, скорее, возбужден, нежели боялся. Его цель слишком велика и желанна, чтобы отказываться в последний момент. У него будет бессмертие…

Крепче сжав древко волшебной палочки, Том почему-то представил ненависть, которую испытал к Билли Стаббсу. Убийство кролика этого мальчика доставило ему удовольствие. Месть — какое страшное, приятное слово; ненависть порождает месть, но в его ли силах возжелать гибели невинного человека? Для создания крестража нужна вся ярость, вся злость, и Том уже нашел откуда черпать это всепоглощающее чувство. Повешенный кролик и его хозяин отошли на задний план, сменяясь мыслями о грязном отце-маггле, бросившим его мать — наследницу самого Салазара Слизерина, передавшую этот титул своему сыну.

Всего лишь один взгляд на изумрудный перстень на безымянном пальце левой руки и решимость в его глазах. В памяти встал момент об убийстве отца, деда с бабкой, встретивших его с порога словами: «ведьмино отродье», «выродок», и ярость вспыхнула с оглушающей силой…

— Авада Кедавра! — гаркнул юноша.