Мерсье и Камье

– Не случайно, – сказал Камье, – я часто, очень часто задумываюсь, не лучше ли было бы нам отправиться в путь не мешкая.

– Ты меня не разжалобишь, – сказал Мерсье.

– Да вот сегодня, например, – сказал Камье, – я чуть не пропустил свидание.

– Как это интересно, – сказал Мерсье, – мне пришлось биться с аналогичным ангелом.

– Рано или поздно кто-нибудь из нас махнет на все рукой, – сказал Камье.

– В самом деле, – сказал Мерсье, – мы не обязаны изнемочь оба одновременно.

– Это не обязательно было бы уклонением, – сказал Камье.

– Отнюдь нет, – сказал Мерсье, – отнюдь нет.

– Я имею в виду отречением, – сказал Камье.

– Именно так я и понял, – сказал Мерсье.

– Но шансы есть, – сказал Камье.

– Шансы на что? – сказал Мерсье.

– На то, что получится именно оно, – сказал Камье.

– Разумеется, – сказал Мерсье, – идти дальше одному, все равно, ты бросил или тебя бросили… Ты позволишь мне не развивать эту мысль до конца?

Несколько шагов они прошли молча. Потом Камье ни с того ни с сего разразился смехом.

– Тряпка ты, вот что, – сказал он, – тебя и ребенок заставит идти.

Мерсье издал что-то вроде стрекотания.

– Хороша шутка, – сказал он. – Ты думал, что ты меня обвел вокруг пальца, а на самом деле сам обделался.

– На самом деле я скорее вспотел – сказал Камье.

– Мне и самому было не по себе, – сказал Мерсье.

– Шутки в сторону, – сказал Камье, – это достойно некоторого изучения.

– Мы посовещаемся, – сказал Мерсье, – мы всесторонне исследуем перспективы.

– Прежде чем двигаться дальше, – сказал Камье.

– Вот-вот, – сказал Мерсье.

– Для этого нам нужно полностью распоряжаться всеми нашими многочисленными способностями, – сказал Камье.

– Хорошо бы, – сказал Мерсье.

– А мы полностью? – сказал Камье.

– Полностью что? – сказал Мерсье.

– Распоряжаемся всеми нашими способностями, – сказал Камье.

– Надеюсь, что нет, – сказал Мерсье.

– Нам надо поспать, – сказал Камье.

– Вот-вот, – сказал Мерсье.

– Может, пойдем к Элен? – сказал Камье.

– Я не настаиваю, – сказал Мерсье.

– Я тоже, – сказал Камье.

– Здесь где-то должны быть бордели, – сказал Мерсье.

– Все темно, – сказал Камье. – Ни света. Ни номеров.

– Спросим у этого симпатичного полицейского, – сказал Мерсье.

Они обратились к полицейскому.

– Прощу прощения, – сказал Мерсье, – не знаете ли вы, где здесь по соседству дом, как бы мне вам сказать, дом терпимости?

Полицейский уставился на них.

– Не смотрите на нас так, – сказал Мерсье. – По возможности с гарантией гигиены. Мы с другом страшно боимся сифилиса.

– У вас что, стыда нет, в ваши-то годы? – сказал полицейский.

– Во что вы вмешиваетесь? – сказал Камье.

– Стыда? – сказал Мерсье. – Камье, у тебя есть стыд, в твои-то годы?

– Идите своей дорогой, – сказал полицейский.

– Я запишу ваш номер, – сказал Камье.

– Дать тебе карандаш? – сказал Мерсье.

– Тысяча шестьсот шестьдесят пять, – сказал Камье. – Год эпидемии чумы. Легко запомнить.

– Видите ли, – сказал Мерсье, – ребячеством было бы, по-моему, отказаться от любви по причине простой задержки спермообразования. Вы ведь не хотели бы, чтобы люди жили без любви, инспектор, хотя бы раз в месяц, скажем, в ночь первой субботы?

– И вот на что идут наши прямые налоги, – сказал Камье.

– Я вас задерживаю, – сказал полицейский.

– На каком основании? – сказал Камье.

– Продажная любовь – единственная, какая нам осталась, – сказал Мерсье. – Страсть и интрижки – все это для других.

– И одинокое наслаждение, – сказал Камье.

Полицейский схватил Камье за руку и начал ее заламывать.

– Ко мне, Мерсье, – сказал Камье.

– Отпустите его, – сказал Мерсье.

– Ай! – сказал Камье.