Мерседес из Кастилии

— Вы ошибаетесь, сеньор! Я привез вам добрые вести. По дороге из Могуера я повстречался с моим старым знакомым, Мартином-Алонзо Пинсоном, опытным и лихим моряком, с которым мы вместе побывали на Кипре и затем ходили в Англию; мы много говорили с ним о вашем предприятии и о тех затруднениях, какие вы испытываете; судя по его словам, он весьма склонен думать, что вы выйдете победителем при осуществлении своих намерений.

— Мартин Пинсон пользуется здесь репутацией лучшего моряка во всей окрестности. Притом же он самый влиятельный здесь человек и слывет богачом.

— Он же и указал мне, где я найду вас. Однако, жители Палоса не особенно верят, насколько я мог заметить, в успех вашего предприятия.

— Ни один человек не будет мною допущен принять в нем участие, если он всей душой не будет разделять мои надежды и не будет питать полного доверия ко мне и к моим знаниям!

— Там, в Палосе, я слышал совсем иное; там утверждают, что ни один бывалый моряк не решается высунуть носа на улицу из опасения, что его заберут и отправят в Катай или на край света.

— Да-а, — сказал Колумб. — Это заблуждение чрезвычайно печально, но ваше известие, Педро, относительно Мартина Алонзо радует меня! Не правда ли, отец приор, он может быть нам очень полезен, а в последнее время его усердие, к великому моему огорчению, остыло!

— Да, если только он захочет, Мартин может вам сослужить хорошую службу: он уже не раз ходил и к берегам Франции и даже к Канарским островам! А позвольте спросить, сеньор Колумб, это королевство Катай много дальше отсюда, чем остров Кипр?

— Боюсь, что очень много, — ответил Колумб, — по моим расчетам, нам надо будет проплыть от восьмисот до тысячи миль прежде, чем достигнем Катая!

— Это ужасающее расстояние, — воскликнул приор, — но все же я склонен верить в возможность достичь его!

— Будем надеяться! — отозвался Колумб. — А вот и сеньор Пинсон!

Мартин-Алонзо Пинсон вошел возбужденный и озабоченный. Прежде всего он поздоровался с Педро, затем с адмиралом и наконец с приором, что не ускользнуло от внимания последнего.

— Я весьма огорчен тем, что только что узнал относительно отказа наших моряков исполнить приказ королевы. Но вы, сеньор адмирал, сами знаете, что за существа люди; говорят, что они разумны, одарены способностью суждения, а между тем. из ста человек, лишь один способен иметь свое собственное суждение!

— И это хорошо, — сказал приор, — ведь если бы все люди были умные, то как бы могли духовные пастыри руководить своей паствой? Интересы церкви, врученные духовенству, пострадали бы несомненно!

— Все это, может быть, и так: где глупцы — там и попам нажива, но ваши поучения повредили делу сеньора Колумба больше, чем какие бы то ни было личные суждения наших моряков! Все наши бабы хором кричат, что задуманная экспедиция — ересь, что утверждать, будто земля кругла, противно писанию, и тому подобное. Но я буду теперь внушать нашим морякам более здравые суждения.

— Должен ли я понять из ваших слов, сеньор Пивсон, что вы решили принять открытое участие в моей экспедиции?

— Да, сеньор адмирал, и не только открыто, но и самолично. Если мы с вами сговоримся, я решил присоединиться к вам после нашего разговора с доном… я хочу сказать, с сеньором Педро де-Мунос, с которым я уже раньше плавал и которого считаю человеком осторожным и образованным, и с которым я охотно разделю компанию.

— Раз вы серьезно решили принять участие в нашей экспедиции, — сказал Колумб, — ту я считаю, что вы наметили уже и ваши условия, и если вы желаете, то мы можем теперь же решить этот вопрос! Пройдемте в смежную комнату, где я покажу вам все необходимые документы и где мы подпишем условие.

— Прекрасно! Я готов! — согласился сеньор Пинсон.

Глава XII

Весть о том, что Мартин-Алонзо Пинсон намерен отправиться с Колумбом, распространилась в Палосе с быстротой молнии, и вскоре желающих принять участие в экспедиции явилось больше, чем было нужно.

Семья Пинсон усердно принялась за снаряжение экспедиции; один из братьев Мартина-Алонзо, Винцент-Янес, моряк по профессии, принял на себя командование одной из каравелл, другой же брат принял на себя обязанности лоцмана. Однако, как это всегда бывало, семья Пинсонов имела много сторонников, но имела также в своих врагов; эти враги, конечно, составили в данном случае оппозицию к всячески старались вредить успехам экспедиции, и чем ближе подходил момент отплытия тем ожесточеннее велась борьба, так что даже некоторые из добровольных участников экспедиции, под влиянием этой оппозиции, вдруг отказались, а некоторые даже просто дезертировали.

В конце июля Мартин-Алонзо приехал в монастырь, где большую часть времени проводил Колумб и где томился от бездействия дон Луи.

— Добро пожаловать, сеньор Мартин-Алонзо! — приветствовал его приор. — Ну, как идут дела в Палосе? Когда же вы будете в состоянии выйти в море?