Мерседес из Кастилии. Красный корсар.

На расстоянии менее лиги от Палоса, на высоком скалистом мысу, стоит монастырь Ла Рабида, прославившийся тем, что Колумб нашел пристанище в его стенах. Семь лет назад, держа за руку своего юного сына, генуэзец постучал в монастырские ворота и попросил хлеба для усталого, голодного мальчика. Дальнейшее так хорошо известно, что нет никакой необходимости пересказывать эту историю еще раз. Прибавим только, что долгое пребывание Колумба в этом монастыре и дружба с гостеприимными францисканцами, видимо, повлияли на его решение остановить свой выбор на испанском дворе. В Ла Рабиде генуэзец впервые начал распространять свои идеи среди монахов и наиболее образованных окрестных жителей, и здесь он завоевал своих первых в Испании сторонников.

Несмотря на все это, королевский приказ о снаряжении двух каравелл привел моряков Палоса в смятение. В те времена даже плавание вдоль берегов Африки до экватора считалось сказочным подвигом! О лежащих на этом пути странах существовало тогда весьма смутное представление, и многие даже думали, что если плыть все время на юг, можно добраться до таких мест, где солнце сжигает все — и растения, и животных. Движение светил, суточное вращение Земли, причины смены времен года — смысл подобных явлений был непостижим даже для самых образованных людей, и если в этом направлении существовали какие-то догадки, то они были подобны первым робким лучам солнца, лишь возвещающим рассвет. Чему же тут удивляться, если простодушные и невежественные моряки Палоса восприняли приказ королевы как смертный приговор всем, кто вынужден будет его исполнять!

В те дни считалось, что где-то за неведомыми пределами океан сливается с небом, превращаясь в своего рода хаотическую бездну. В воображении моряков этот хаос рисовался как страшная пропасть, куда морские течения и водовороты увлекают все корабли, переступившие роковую черту. Многие были уверены, что где-то есть край земли, откуда стремительные течения незаметно увлекают все в пустоту.

Так обстояли дела к середине июля. Однажды, когда Колумб находился в монастыре Ла Рабида в обществе своего давнишнего друга и приверженца, настоятеля Хуана Переса, в келью вошел послушник и доложил, что у ворот какой-то чужестранец настойчиво спрашивает сеньора Христофора Колумба.

— Похож он на королевского гонца? — спросил мореплаватель. — После неудачи Хуана де Пеньялосы [32] их высочествам приходится дополнительно подтверждать свои повеления, иначе они не выполняются!

— Не думаю, сеньор, — ответил послушник. — Гонцы королевы появляются на взмыленных конях, кричат, спешат, угрожают, а этот молодой кабальеро приехал на крепком андалузском муле и ведет себя весьма скромно.

— Он назвал свое имя?

— Даже два, сеньор: он сказал, что его зовут Педро де Муньос, или Педро Гутьерес, без титула «дон».

— Превосходно! — воскликнул Колумб, порывисто обернулся к двери, но тут же овладел собой. — Я жду этого юношу, он мне нужен. Приведи его прямо сюда, без лишних церемоний.

— Какое-нибудь придворное знакомство, сеньор? — выжидательно спросил монах.

— Этот юноша, жаждущий славы и приключений, решил отправиться с нами. Он из знатной семьи и весьма богат, но опекуны не разрешают ему до времени тратить свое состояние. Однако сейчас оно ему и не понадобится: достаточно того, что он рискует своей жизнью. Впрочем, не знаю, можно ли говорить о риске, когда мы никак не можем даже снарядить экспедицию, несмотря на все приказы короля и королевы!

При этих словах дверь отворилась, и в келью вошел Луис де Бобадилья. Юный граф отказался от условностей, связанных с его высоким титулом, и явился в скромной дорожной одежде, более приличествующей рядовому матросу, нежели человеку его звания. Он сердечно и с уважением приветствовал Колумба, затем отвесил смиренный поклон францисканцу. Мореплаватель чувствовал, что этот изящный и беспечный юноша по-настоящему увлекся его замыслом и готов на все, лишь бы отправиться вместе с ним.

— Добро пожаловать, Педро, — проговорил Колумб. — Вы приехали вовремя, ваше присутствие и помощь сейчас могут быть весьма полезны. Первый приказ королевы, по которому я должен получить две каравеллы, остался невыполненным, Со вторым, дающим мне право конфисковать два любых подходящих судна, дела тоже обстоят неважно, хотя из дворца сюда специально прислали сеньора Пеньялосу с предписанием наложить на город и порт пеню в двести мараведи за каждый просроченный день. Эти болваны выдумывают бог знает что, запугивая и себя и своих соседей! Мне кажется, я теперь так же далек от осуществления моих надежд, как и тогда, когда еще не приобрел дружбу отца настоятеля и высокого покровительства доньи Изабеллы. Не так-то легко, друг мой Педро, видеть, как гибнут твои мечты, особенно когда стремишься послужить во славу науки и на общее благо!