"Мерседес" на тротуаре (СИ)

— Ложись. Не болтай. — Этот тип меня начинает раздражать. Самое поганое, что пока он ноет, остальные тоже ложиться на столы не торопятся. Ждут моей реакции.

— Андрей, давай пристрелим рыжего зануду? — Предлагает Лешка. Да так серьезно, что я невольно оглядываюсь на брата. — Нет, правда, он треплется, время идет, а нам некогда.

— Уговорил. — Поворачиваюсь к рыжему. Он уже выгибается на столе, пытаясь не касаться спиной холодной поверхности. Остальные неохотно следуют его примеру. Катя возвращается с четырьмя коробочками лейкопластыря и ворохом грязных бинтов. Три минуты спустя в морге на шести столах из восьми лежат недвижные тела. Два покойника неподвижные, потому, что их так вылечили. Четверо живы, но намертво примотаны к столам.

— Пошли? — Катя вопросительно смотрит на нас.

* * *

— Валите! Мы еще встретимся и побазарим. — Сережа уже понял: ничего его жизни и здоровью не угрожает. Разве что простуда. Значит можно показать напоследок зубы. — А тебя, сучка, просто оттрахаем. По кругу пустим. Запомни!

— Ну, нет! — Лешка останавливает меня в дверях. — Не знаю, как тебе, а мне с ребятами хочется поговорить сейчас.

— Не обращайте внимания. Пошли. — Катя тянет меня за рукав к выходу. Но я уже сорвался. Мы с Лешкой имеем одинаковую систему запалов. Мы взрываемся от одного и того же. Только я немного позже.

— Подожди две минуты. — Выталкиваю Катю в коридорчик и закрываю дверь. Первое желание: пустить пулю в наглые глаза Сережи, в ухмыляющийся рот, но Лешка оказывается между мной и целью. Я вспоминаю сцену допроса из любимого с детства боевика «В августе 44-го». Там смершевец выуживает из немецкого диверсанта нужные сведения, ковыряясь горячим пистолетным стволом в ному пленного.

Легкий хлопок: из направленного к потолку ствола вылетает пуля и, разгоряченная неожиданно обретенной свободой, врывается в грязный плафон под потолком. Сноп искр и темнота. Что-то со стрельбой у меня сегодня не очень ладится. Тороплюсь добраться до стола, на котором разлегся обнаглевший прихвостень Кускова.

— Ты меня растопчешь! — Ворчит Алешка, которого я чуть не сбил в своем слепом полете. Я нащупываю стол, на столе голову с короткой стрижкой. Голова крутится, пытаясь вырваться из моей руки. Ловлю голову за нос и втыкаю в ноздри дымящийся ствол. Засунуть в ноздрю глушитель, конечно не удается. Смершевец из меня хреновый. Но запах пороха действует безотказно. Голова перестает кататься по столу и начинает гнусавить.

— Ну, ты чо, в натуре. Я тебя трогал? — По голосу догадываюсь, что атаковал не того. Опять досталось рыжему бедняге по кличке Крюк. Хорошо еще, что я не попытался разобраться с мертвецом. В такой кромешной тьме — вариант вполне возможный.

Леха соображает быстрее меня. Слышу приближающийся зловещий грохот костылей и гипса. Он останавливается у моего плеча.

— Зачем в больницу прикатили? — Слышу Лешкин голос над своим ухом. Крюк молча сопит. Я еще пока не понимаю смысл допроса, который затеял брат, но по мере сил подыгрываю: вдавливаю глушитель куда-то в лицо и тороплю с ответом:

— Отвечай, быстро. — Со стола раздается жалобное:

— Глаз выдавишь…Больно-о-о. — Быстро сдвигаю оружие вниз по лицу. — Кусок послал. Сказал: кончить вас обоих. Чтобы про угон не болтали.

— Заткнись, чмо! — Сережа все еще ощущает себя начальником. Пока я обдумываю как успокоить корчащий из себя крутого, экспонат мертвецкой, Леха без долгих рассуждений находит универсальное успокоительное. Когда он успел так наловчиться орудовать костылями? Глухой удар и протяжное: «Е-е-е-е!».

— Угон Mercedes'а? — Уточняю я.

— Да.

— Машина принадлежит Кускову? — Жду, когда Лешка проявит себя. Он затеял эту разборку, наверняка не просто так. Пора бы ему взять инициативу в свои руки. Но брат молчит. Либо и у него никакого плана не было, либо мои вопросы вполне соответствуют его замыслу.

— Да. Пушку убери, а?

— Может и уберу. Почему машина записана на подставное лицо?

— Сболтнешь, падла, кишки выпущу. — Снова вмешивается Сережа. Неугомонный тип.

— А промолчишь, здесь и останешься. Только в отличии от них — мертвецом. — Леха говорит очень спокойно.

— Она баба Гитлера. — Нет, это не морг. Это дурдом.

— Ева Браун, что ли? — Удивляется Лешка..

— Какая Ева? Ее Лидкой звать. — Кусковский интеллектуал постукивает в темноте зубами.

— Гитлер — авторитет из конкурирующей структуры, темнота. — Разжевываю слова Крюка Алешке. — Газеты читать надо. — Этот наезд совершенно несправедлив. Газеты Леха читает побольше моего. И я, о Гитлере узнал не из криминальной хроники, а от Лидки.

— Кусков, что Лидку у Гитлера отбить решил?

— На х… она Куску нужна.

— Крюк, ты труп. — Доносится из темноты голос Сережи. Леха — вот кому в органах работать надо. Одновременно повторяет курс костыльной терапии Сереже и задает вопрос Крюку:

— Так что, джип у Кускова не угоняли?

— Угнали, только не те.

— Что значит не те? — Я чувствую, что медленно схожу с ума.

— Должны были, в натуре, пацаны Волобуева машину угнать, а какая-то падла опередила.

— То есть кусков сам планировал угнать у себя автомобиль?