Мерси, камарад!

А радиотехник подумал: «Он хоть и тоже офицер, но его нельзя сравнить с Тилем. Тот не побоялся предложить мне перейти с ним на «ты». Той зимой в России. Мы были тогда передовыми артиллерийскими наблюдателями. Однажды в избе мы с ним натолкнулись на раненого русского летчика. Я до сих пор никак не могу забыть испуганных глаз русской крестьянки, хозяйки избы. Тиль кричал мне тогда: «Давай! Давай!» — и тащил меня из избы во двор. Это его «давай» наверняка относилось и к русскому летчику, словно он хотел сказать ему: «Мотай отсюда, прячься! Иван!» Возможно, это было больше, чем пощада, быть может, это была своеобразная демонстрация человеколюбия. Позже мы с ним никогда не говорили об этом случае».

Рорбеку казалось, что он снова видит перед собой растерянный взгляд Тиля, когда тот разыскал его в парке замка Ля Вистул, чтобы с возмущением передать ему о беспочвенных подозрениях по отношению к Мартине.

— Это приведет к потере всей Белоруссии, — сказал Эйзельт, продолжая прерванный разговор, — и к полному разгрому группы армий «Центр».

Рорбек был удивлен такой откровенностью начальника штаба.

— А ведь три года назад мы маршировали на восток, мечтая о захвате Урала.

— Грустно, не так ли, господин обер-лейтенант?

— Безумие. Мечты не имеют ничего общего с реальностью.

Неожиданно ночное небо осветили ракеты. По небу зашарили прожекторы. Машины мгновенно начали рассредоточиваться, съезжая с дороги в поисках какого-нибудь укрытия. Одна из машин попала в окоп и перевернулась. Многие шоферы, остановив свои тягачи, выскочили из машин и бросились в темноту. Гул самолетов становился угрожающим. С воем упали первые бомбы, разорвавшись недалеко от шоссе.

Эйзельт упал в окопчик. Ему было явно не по себе. Рядом с ним оказался Рорбек.

— Нам еще повезло, — проговорил лежавший позади них Зеехазе. — Бомбы рвутся впереди.

В этот момент южнее раздался сильный взрыв.

— Боеприпасы рвутся, — прокомментировал Зеехазе.

Рорбек и Эйзельт молчали.

— Ну, пошли, Рорбек. Вставайте. — Эйзельт встал, отряхнул землю с брюк. — Здорово светло было. — И он отдал распоряжение относительно дневки, послав связных на каждую батарею.

Когда колонна снова тронулась в путь, в ее голове двигался обер-лейтенант Рудольф.

— Дружище Эйзельт, — взмолился Рудольф. — Куда ты меня посылаешь? Посмотри, километрах в семи отсюда находится небольшая деревушка. Разреши мне там расположиться на дневку. Там люди хоть отдохнут, отоспятся.

Нойману и Эйзельту ничего не оставалось, как согласиться с предложением Рудольфа. Удивительно быстро наступал рассвет. С утреннего неба снова донесся гул пока еще невидимых самолетов. Рудольф усмехнулся и, не сходя с шоссе, стал пропускать вперед штабную батарею. Машины разъезжались по кустам.

— Неплохо денек начинается, нечего сказать, — пошутил Рорбек, а у самого по спине ползли мурашки.

Начштаба пробормотал что-то невнятное, а Зеехазе думал только о том, как бы ему не завалить машину в одну из воронок, которые попадались здесь на каждом шагу.

В небо свечой взмыл пикирующий бомбардировщик. Справа и слева от него вспыхивали разрывы, тянулись трассы крупнокалиберных пулеметов.

Нойман моментально дал сигнал воздушной тревоги, приказав Рудольфу рассредоточить машины по укрытиям.

Через минуту из-за вершины холма появился силуэт следующего бомбардировщика. Заговорили разом все пулеметы.

«Черт возьми! — выругался про себя Рорбек. — Еще один! А сколько их всего? Стоит только появиться на шоссе хоть небольшой колонне машин, двигающихся в сторону фронта, как они тут как тут. Может, мы и есть предпоследние резервы с предпоследними боеприпасами, которых не ожидает ничего хорошего».

Бомбардировщик вошел в пике.

— Останови машину!

Зеехазе нажал на педаль тормоза. Машина остановилась, все выскочили из нее.

Рорбек потащил Эйзельта в окоп, не сводя глаз с пикирующего бомбардировщика. «Вот она, смерть! Совсем рядом! И она нацелилась на меня! Только на меня! Как медленно тянутся секунды. Когда же стрелок нажмет на гашетки своего пулемета? Или он откроет огонь из обеих пушек? А под крыльями самолета висит по нескольку бомб…»

Пунктиры трассирующих пуль прошили мокрую от дождя землю, выбили дробь по железу и стали.

Убежище в данный момент не давало никакого спасения. Важно лежать на одном месте и не шевелиться! Рорбек заставил себя лежать, надеясь, что вражеский летчик не заметил его, не успел разглядеть. «Но где же Зеехазе? Его машина стоит прямо на шоссе… Надо вдавиться поглубже в землю!» Взрывная волна пригибает траву к земле. Бомбардировщик уже взмывает к небу, оставляя позади себя тонкий шлейф дыма. «Что же случилось? Что?!»

Эйзельт трясет головой и смотрит куда-то вправо. Крохотная складка земли обещает спасение, рождает надежду.