Мерцание росы

– Никто из вас не виноват в случившемся. Мой отец отныне всегда со мной – он похлопал себя по груди – ты с нами в кино?

– Конечно! – только Тёма вышел из мраморного оцепенения, как Маринка нанесла очередной удар:

– А твоя возлюбленная тебя отпустит?

Он не ответил, но мы по-прежнему знали, что он грезит физичкой. По дороге мы болтали обо всём, что могло интересовать людей последнего поколения, чьи детские фотографии были бумажными, а город слушал нас и отвечал тишиной проносящихся мимо судеб инженеров, торговцев, военных, бизнесменов и прочих вариаций на тему – как попасть в рай не снимая ботинок. Спустя полчаса мы стояли у входа в здание старого кинотеатра. Высокое сооружение с колоннами находилось на окраине города и, почему-то над этим местом всегда было пасмурно, даже если всё вокруг было залито солнцем.

– Надо было все-таки в планетарий – обреченным голосом Маринка обратилась ко мне и мы шагнули внутрь.

Интерьер был вполне дружелюбным и более того, он даже пытался согреть нас после дождя. Вокруг было множество разных предметов – огромные старые кинокамеры, прожекторы, даже несколько манекенов в нарядах из прошлой эпохи. Было ощущение, что мы очутились внутри головы какого-то режиссера.

– Смотри паутина, – Стас взял рукой невесомую прозрачность и протянул ее Маринке.

– Убери! Липнет!

Он быстро стряхнул паучье творение и поспешил за нами. Мы двигались к кассам.

– Слушай, а где люди? – спросил Тёма.

– Сюда ребятки, донесся женский голос из-за треснутого стекла.

Мы подошли к деревянной панели разделявшей нас и странного вида женщину. На вид ей было не более пятидесяти. Красивая, с пронзительным взглядом и черными густыми волосами.

– Мы хотим посмотреть кино, какой ближайший сеанс?

Пока я налаживал контакт с дамой, позади меня послышалось учащенное дыхание Артема. Похоже, он был на грани измены своей единственной и неповторимой физичке. Женщина передала мне брошюру с расписанием. На ощупь бумаге было лет сто, не меньше. Лист был полон букв и картинок выцветших оттенков. Изучая список, я понял, что никогда не слышал о существовании таких фильмов. “Тексты баланса – документальная лента о волшебных женщинах и мужчинах достойных их волшебства”. Логотипом фильма было око пламени, смотревшее яростью и безудержной красотой из самого центра космоса. Видимо, кто-то пролил воду на этот участок бумаги, и было ощущение, что глаз проронил слезу. А, возможно, слезу уронил сам автор по ушедшей музе. Я вел глазами ниже – к следующему фильму. “В мире, где убивают не только люди, но и боги, я рисовал для нее цветы и никогда не скрывал, что лгу. Я выбираю ложь в мире, где правда помечена…” Я не дочитал до конца – изображение женского лика рядом с названием фильма очаровало меня. Оно было живое, не похожее ни на что. Образ сиял чем-то иным, рожденным не здесь, не в нашем мире. “Благоухание Молока” прочитал я название вслух, и эхо пронеслось по коридорам старого кинотеатра. Я поднял голову и обнаружил, что мои друзья стоят в полной тишине и смотрят, как я изучаю брошюру. Мне стало неловко и я ткнул пальцем в третий фильм.

– Не рано ли столь юным зрителям смотреть такое? – удивилась женщина за кассой.

– Не рано, – ответил я уверенно – четыре билета на Камертонизацию Крови.

Мне казалось, что после обмена взглядами с прекрасной дамой логотипа фильма, я лишился невинности, настолько однозначно звучал мой голос. Нам протянули билеты и мы направились к залу. Брошюру я, конечно, отдавать не стал.

– Странная тётка. У меня мороз по кожи от ее взгляда, шепнула мне в правое ухо Марина.

– Да уж. Но Тёмычу, похоже, понравилась.

Я поддакивал Маринке, но на самом деле все мои мысли были поглощены образом совсем иным – тем самым, сиявшим из брошюры. Поток мыслей был прерван резким криком Стаса. Перед нами стояла та самая женщина, что выдала билеты мгновение назад. У меня, да и не только у меня, не укладывалось в голове, как она могла обогнать нас, ведь дорога от касс к залу была одна – по коридору. По странному коридору. Вдоль стен были развешаны фото детей. Всем было примерно от 10 до 16 лет. Поражал тот факт, что одежда была будто из прошлой эпохи. Под снимками не было ни дат, ни имен. Ничего, кроме безымянных глаз. Но всех их объединяло одно – взгляд был сильным и смелым, с желанием полёта. За грань. Я знал это, потому что сам смотрел на мир таким же. Победив первую волну страха от непонимания законов механики пространства, я собрал билеты и протянул их женщине в очках с железной оправой. Вторая волна удивления накрыла нас, когда мы увидели двери кинозала. Женщина открыла их двумя руками, приложив немалую силу. Конструкция обдала нас дождем из пыли.

– Их что открывали сто лет назад? – спросил Тёма, стряхивая мусор с волос.

– Сорок, – ответила женщина.

– Сорок?