Мерцание золотых огней

Эти страшные слова охладили пыл Колготина и ужаснули Юлю. Ведь она не соврала, и в самом деле так было... Потом она расс казала, что мать, которую собирается отыскать в Москве, гене ральный директор большой фирмы, очень богатая женщина, и Колго тин совсем перестал злиться. Понял, что лучше по-хорошему отно ситься к незнакомой, странной девчонке. Богатая мамаша, гене ральный директор - это же клад! И он вознамерился принять учас тие в поисках, но с условием, что за это Юля заплатит ему потом пять тысяч долларов. Почему именно пять, он и сам не знал. На верное, просто не мог себе представить, что можно получить больше. Юля согласилась.

Поиски затянулись. Долгое время никто не мог сказать ниче го определенного о компании "Фермопил". Колготин злился, орал, грозился выгнать Юлю. Пришлось уступить ему, один, а то и два раза в неделю спать в одной постели. Противно было, да ничего больше не оставалось.

Потом выяснилось, что теперь компания называется не "Фер мопил", а "Спарта". Ею, действительно, руководит Раиса Федоров на Омельченко. Нашли офис этой "Спарты"...

Говорят - не раньше, чем через месяц вернется... Да разве можно выдержать ещё месяц такой жизни? Колготин совсем сдурел, с каждым днем становится все наглее. Ему уже мало, что она спит с ним, пытается сделать из неё проститутку, чтобы продавалась богатым пассажирам, на Курском, а деньги приносила ему...

А ей уже ничего не хочется. Такая усталость в душе, такой мрак... На свет Божий не смотрела бы...

- Что ты сказала? - презрительно сощурился Колготин.

- Что слышал. Раиса Федоровна Омельченко и вправду гене ральный директор фирмы. Это моя мать. Я не обманывала тебя. И в том, что она сейчас за границей, не виновата. Не хочешь со мной связываться - не надо. Могу хоть сейчас уйти от тебя.

- Заткнись, сучка! Я с тобой почти два месяца вожусь, терплю тебя, своих шлюх забросил, они другие хаты себе понахо дили, другим платят ...твою мать! Ну и на хрена мне это надо? Не виновата!.. - злобно скривился он. - А кто мне за хату платить будет? За то, что без дела остался, бабки потерял?! Теперь сижу на мели, а она - могу уйти! Я тебя из-под земли достану и зас тавлю должок вернуть, поняла?!

Юля горестно вздохнула, подняла на него влажные глаза.

- Ну чего ты злишься? Подождем, вот приедет мать, я с то бой за все и рассчитаюсь.

Если приедет, если захочет разговаривать с нею, если сог ласится помочь... Но об этом думать не хотелось.

- У меня бабки кончаются. Приедет - рассчитаешься, это са мо собой. А пока - иди работай. Завтра отведу тебя на Курский. Ты телка видная, без дела не останешься.

- Я же сказала тебе - не пойду.

- Пойдешь! Ты мне эти пять тысяч за месяц приволокешь!

- Не пойду!

- Заткнись! Баллончика у тебя уже нету, я выбросил, так что не вякай, а то в морду получишь, - он схватил её за куртку, притянул к себе. Резкий запах табачного дыма и перегара заста вил Юлю испуганно отшатнуться. Боишься? Да нет, фотку твою портить нельзя, это теперь товар.

- Пусти меня! - Юля попыталась оттолкнуть его.

Но Колготин крепко вцепился своими узловатыми пальцами с черными ногтями в грудь.

- Я же сказал: не рыпайся! Богатая мамаша обрадуется, ког да узнает, что её дочка и сама неплохо зашибает на Курском, - он мрачно ухмыльнулся. Труженица!

- Да пусти же ты, дрянь такая! - закричала Юля.

Хлесткая пощечина обожгла её щеку. Колготин криво усмех нулся:

- Теперь буду разговаривать с тобой так. Поняла? И заткни свою пасть!

- Я... я тебя зарежу ночью!

- Ни хрена ты не сделаешь, пугаешь только. Я давно это по нял. Будешь приводить по десять мужиков в день ко мне на хату, классно заживем! - он ткнул её кулаком в живот.

От боли потемнело в глазах, от ярости замутилось сознание. Юля дернулась изо всех сил, потом ударила Колготина коленкой в пах. Грязные пальцы на её груди разжались, и Юля, спотыкаясь, побежала прочь.

- Падла!.. - простонал Колготин. - Я тебя... урою!

Зажимая пятерней ушибленное место, он, согнувшись, побе жал следом за Юлей.

18

Лаврентьев распахнул дверь и остановился на тротуаре, гля дя на сумрачное, пустое здание.

- Хорошая была фирма... - пробормотал он с усмешкой.

И направился к своей машине, у которой, скрестив на гру ди руки, стоял его телохранитель Сергей. Даже не телохранитель, а один из давних приятелей, который в экстремальной ситуации отлично умел работать руками и ногами. А вот работать головой не умел и не хотел, поэтому предпочитал сопровождать Вадима, когда это было нужно. Каждому свое.

- Ну что, Вадик? - спросил Сергей.

- Хорошая была фирма, - повторил Вадим.

- Это я уже понял. Невооруженным глазом видно - кранты им. Тут одна девочка к ним рвалась, обалденно красивая. А мордово рот у дверей не пустил. Так и ушла, бедненькая, ни с чем, и в переулке темном исчезла навсегда... Если таких девчонок посы лают - труба дело.

- Что поделаешь, если у них идиосинкразия к собственным вкладчикам, пожал плечами Лаврентьев.

- Идио... что?

- Болезненная чувствительность к людям, которые когда-то отдали им свои деньги, а теперь пытаются вернуть их обратно.

- Это точно. А чего хотел Омельченко?