Мертв навеки (ЛП)

Информация Джейн была очень важна для меня, хоть и весьма сомнительна. С одной стороны, она могла помочь мне отмазаться или хотя бы дать законные основания сомневаться в том, что я принимала участие в убийстве Арлин.С другой, Джейн не назовешь надежным свидетелем, и ее показания опытный коп развеет одной левой.

Я тяжело вздохнула. А Джейн начала монолог о ее долгой "дружбе" с Хенком Клервотером (ни за что в жизни не приглашу его в качестве слесаря после этого), а я погрузилась в свои раздумья.

Моя свидетельница, Карин Живодер, не проснется, пока полностью не стемнеет, что случится еще нескоро. (Уже не в первый раз я повторила про себя, как я ненавижу терять попусту дневное время). Карин была лучшим свидетелем, чем Джейн, очевидно потому, что была проницательной, всегда настороже, и при своем уме. Конечно, она была мертвой. Иметь вампира в качестве алиби не самое лучшее свидетельство. Пусть они и были гражданами Соединенных Штатов, но к ним не относились, как равноправным людям, и еще долго не будут. Интересно, станет ли полиция допрашивать Карин сегодня. Может, они уже послали кого-то в "Фангтазию" еще до того, как она легла спать.

Я задумалась над тем, что рассказала мне Джейн. Высокий, худой мужчина, не местный, иначе Джейн бы его узнала. С Арлин.

По соседству с домом, где находились ее дети с Броком и Чейси Джонсон. Позже ночью Арлин убили. Это был большой прогресс.

Кевин, одетый в чистейшую униформу, принес ланч час спустя. Жареная болонская колбаса, пюре и несколько кусочков помидора. Он посмотрел на меня с таким же отвращением, как и я на еду.

– Прекращай уже, Кевин Приор, – сказала я, – Я точно так же могла бы убить Арлин, как и ты рассказать маме, с кем сейчас живешь.

Кевин густо покраснел, и я поняла, что сболтнула лишнего. Кевин жил с Кенией уже год, и большая часть жителей города об этом знала.

Но мама Кевина до сих пор притворялась, что ничего об этом не знает, потому что Кевин до сих пор ей персонально об этом не сказал. У Кении не было никаких недостатков за исключением того, что цвет ее кожи не соответствовал требованиям мамы Кевина к его девушке.

– Заткнись, Соки, – рявкнул он. Кевин Приор ни разу в жизни не сказал мне грубого слова. И тут я поняла, что теперь, одетая в оранжевое, для Кевина я перестала быть прежней. Из человека, к которому следует относиться с уважением, я превратилась в того, кому можно приказать заткнуться.

Я стояла и смотрела в его лицо сквозь разделяющую нас решетку. Долго смотрела. Он покраснел еще сильнее. Не было смысла пересказывать ему историю Джейн. Он не стал бы слушать.

Элси Бек вернулся в тюрьму днем. Слава Богу, у него не было ключа от нашей камеры. Он тихо маячил снаружи, сердито поглядывая. Я видела, как он нервно сжимает огромные кулаки. Он не просто хотел упечь меня в тюрьму за убийство, он бы с большим удовольствием меня избил. Лишь тончайшая ниточка самоконтроля удерживала его от этого. Его голову все еще окутывало темное облако, но оно уже не казалось таким плотным. Его мысли проскальзывали наружу.

– Элси, – сказала я, – Ты же знаешь, что я этого не делала, правда? Думаю, знаешь. Джейн может подтвердить, что видела двух мужчин с Арлин той ночью.

Хоть из мыслей я знала, что Элси меня недолюбливает как по личным, так и по профессиональным причинам. Навряд ли, он станет преследовать меня (в судебном порядке) на почве личной ненависти. Он конечно, был способен на некую коррупцию, брать взятки например, но Элси никогда не был замечен в совершении какого-либо вида самосуда.

Я уверена, что у него не было никаких личных отношений с Арлин по двум причинам: во-первых, Элси любил свою жену, Барбару, библиотекаря в Бон Темпсе, и, во-вторых, Арлин была расисткой.

Детектив не обращал внимания на мои слова, но я знаю, что у него в мыслях крутились вопросы по поводу правильности его действий. Он вышел со все еще пылающим от гнева лицом.

Что-то было не так с Элси Беком. Потом до меня дошло: Элси действовал, как человек, который был одержим. Это была основная мысль. Наконец-то, у меня появилось что-то новое, о чем нужно подумать; теперь много времени, чтобы собраться с мыслями.

Остальная часть дня прошла мучительно медленно. Очень плохо, когда самое интересное, что случается с тобой за день – это твой собственный арест. Тюремщица женского отделения Джесси Шнайдер прогулялась до холла и сообщила Джейн, что сын не сможет ее забрать до завтрашнего утра.

Джесси не говорила со мной, но ей и не нужно было. Она одарила меня добрым долгим взглядом, покачала головой и ушла обратно в свой кабинет. Она никогда ничего плохого обо мне не слышала, и от этого ей стало грустно, что та, у кого была такая хорошая бабушка, оказалась в тюрьме. Мне тоже стало грустно.