Мертва для тебя

Хасиба гладит его по волосам, поднимает его голову, взявшись за подбородок, и вглядывается в лицо, как когда-то давно, когда он был еще мальчишкой и попал в полицию за то, что украл бутылку кока-колы в арабском магазинчике.

Таким же взглядом она смотрела на него, когда он сообщил, что женится на Карро.

– Ты голодный? Я привезла от Раффи несколько свежеиспеченных локуми.

Мама достает из буфета пластиковый контейнер, выкладывает из него на тарелку несколько любимых булочек Густава и ставит в микроволновку.

– Сынок, я с самого начала говорила тебе, что она не пара тебе. Разве ради этого мы с папой трудились день и ночь? Если бы отец был жив… Где мои девочки? Она забрала их, Густав? Она ушла от тебя?

– Нет, мама.

– Она должна вернуться. Что она будет делать без тебя?

Микроволновка пищит, и по комнате распространяется сладкий аромат ванили.

Густав за весь день так ничего и не поел, и у него сосет под ложечкой, когда мама ставит перед ним тарелку. Каролина несколько раз пыталась печь локуми, но они никогда не получались у нее такими вкусными. Мама говорит, что нет никакого рецепта, она все делает «на глазок», а это, видимо, не всем дано.

– Как дела у Раффи?

– Хорошо. Она передавала привет, – морща лоб, отвечает Хасиба.

Она что-то скрывает. Густав уже никому не верит.

Пытаясь проглотить кусок, он ощущает резь в пересохшем горле. Смотрит в окно на кровавокрасное небо. Время уходит. Густав отодвигает тарелку.

В их старом доме лучи солнца никогда не добирались до первого этажа. Каждый день мама говорила, что скучает по солнцу и мечтает оказаться так же близко к морю и небу, как дома на Балканах. Теперь она живет на верхнем этаже с большой террасой, откуда в ясную погоду виден даже Копенгаген. Она прожила здесь десять лет, но, насколько известно Густаву, так ни разу и не открыла ведущие на террасу стеклянные двери.

Когда Густав учился в школе, мама заявила, что их район недостаточно хорош для него. А ему хотелось только одного: продолжать ходить с друзьями в тот же класс. Он привык к проблемам, ссорам, к тому, что народ почти не говорит на шведском. Для него это и была его жизнь.

Громкое дребезжание телефона возвращает Густава из задумчивости. Он вытаскивает мобильный из кармана и отвечает на звонок.

– Это из полиции, – сообщает он Хасибе, напрягаясь всем телом.

Мать обеспокоенно смотрит на него широко распахнутыми глазами и жестами показывает, что хочет знать, о чем они говорят. Густав качает головой.

– Прямо сейчас? А что случилось? Хорошо, сейчас приеду, – говорит он в телефон и кладет трубку. – Они хотят, чтобы я приехал в управление, но отказались сказать зачем.

Густав встает и быстро обнимает мать. Ему не выдержать очередных сюрпризов.

– Увидимся, – говорит он по-боснийски, хотя знает, что мама этого не любит.

У них дома все говорили по-шведски, а родной язык был не в чести. Его родители очень старались сделать из него «шведа», что бы это ни значило.

– Я люблю тебя, сынок.

Каролина

Пол, на котором она лежит совершенно неподвижно, холодный и шершавый. Каролина смертельно боится пошевелиться. Она не имеет ни малейшего понятия о том, где она и что вокруг. За ней наблюдают или она здесь одна?

Тело болит. Каролина осторожно поворачивается и стонет от боли, пронзающей спину до самого копчика.

Повязка, закрывающая глаза, цепляется за какую-то неровность на полу и немного сползает вниз. Каролина видит полоску слабого света над краем ткани и трется щекой о шероховатую поверхность, чтобы сдвинуть повязку. Получилось! Свет кажется настолько ярким, что Каролина от неожиданности жмурится. Осторожно приоткрыв глаза, она видит свисающую с потолка лампочку.

Осмотревшись, она понимает, что находится одна в обшарпанной комнате размером с их спальню в доме на Густавсгатан, и на стене, кажется, что-то нарисовано. Какой-то логотип. У желтой кирпичной стены стоит алюминиевая стремянка, по углам рассыпаны зерна. Возможно, это старый зерновой склад на заброшенной ферме, думает Каролина. Зачем ее сюда привезли? В одном углу лежит старый спальный мешок серебристо-голубого цвета. Окон нет. Только деревянная дверь с небольшим отверстием в центре.

Окошко для еды? Как в тюремной камере.

Не так давно полиция обнаружила подвал в одном из промышленных районов Мальмё, где торговцы людьми удерживали с десяток девушек из Румынии. Еду им давали через окошко в двери.

Глядя на спальный мешок, Каролина понимает, что она не первая, кто оказался здесь заперт. И лучше не думать, какие у похитителей планы. Надо выбраться отсюда раньше, чем ей придется об этом узнать.

Ее красное неглиже насквозь промокло от пота. Каролина противна самой себе.

Видимо, кто-то пришел к ним в дом после того, как она легла спать. Забрали ли похитители и ее спящих малышек?

Она слышит шорох и напрягается. Что это было? Снова раздается шорох, и Каролина съеживается.

Густав

В комнате для допросов душно.

– Садитесь, – говорит Хенке.

– Что случилось?

Густав со стуком выдвигает себе стул из-под стола. Видеокамера опять направлена на него, хотя должна была бы смотреть куда угодно, но уж никак не на Густава Йовановича.