Мёртвая девочка на дороге

– Он покуривает что ли? Так ему девятнадцать, не думаю, что родителей это шибко удивит.

– Не, не покуривает, – округлила страшно глаза моя подружка. – Он совсем недавно стал… папочкой.

– Чтоооо? – в этом месте я почувствовала, как мои глаза от удивления практически выпадают из орбит. – Митька стал папочкой. Боже мой! Да быть этого не может!

– Ещё как может. И не заниматься он к друзьям уходит, а работать. Ра-бо-тать. Ребятёнка-то содержать надо. Хотя… в этом смысле он, конечно, молодец. Не бросил.

– А ты откуда всё это знаешь? – прищурилась я, по счастью, глаза всё-таки остались на своём месте.

– Танька мне ещё месяц назад рассказала по секрету.

– И ты молчала, – я снова почувствовала обиду. Знала и молчала. "Ну как же так?"– распереживалась я." У них есть от меня секреты. Неужели Танька ей ближе, чем я?" Все мои мысли разом тут же отразились на моём лице.

– Ты снова обиделась? – без обиняков спросила Ленка.

– Нет, – проглотив комок, ответила я.

– Хорошо, исправляешься на глазах, – улыбнулась подруга кончиками губ, пристально посмотрев в мои глаза.

– Хорошо, – подтвердила я и тоже постаралась улыбнуться, кривоватая вышла улыбка, губы дрожали, я чувствовала их дрожь. – Что там с Митькой?

– У него есть ребёнок. У него и у некой Марины. А Марине между прочим семнадцать не так давно стукнуло. Не так давно. То есть, когда она забеременела от твоего "подзащитного," то явно была несовершеннолетней.

– Это неправда! – я снова горячо кинулась защищать Митьку. – Не мог он так поступить с девушкой. И как случилось, что родители не знают, а Танька узнала? Дура твоя Танька, и ты дура, раз ей поверила.

– Сейчас я, кажется, обижусь, – надула и без того пухлые губы подружка.

– Не верю я, не верю, хоть убей меня не верю, – я встала ногами на диван и запрыгала. – В жизни большей бредятины не слышала. Не такой Митя, не такой.

– Ой, а тебе-то откуда знать, такой он, не такой…

– Вот и знаю, знаю, знаю, – упрямо защищала я Митю.

Я и правда знала. Этот ребёнок, если он вообще не является плодом воображения этой полоумной Таньки не мог быть Митькиным. Это ребёнок кого-то другого. И если Митьке нужно, чтобы Танька считала иначе, значит, пусть она так и считает.

– Ну даже если и Митькин, – сказала я, растягивая слова. – Мы не уподобимся Таньке, мы не прибегнем к жалкому шантажу. Мы выше этого.

– Ага, выше, а низкие планы всё-таки строим, – съехидничала Ленка.

– Это не низкие планы, мы… проверяем стерву. Если она любит моего Марка, я… смиренно отойду в сторону, склоняя голову перед истинной любовью, – торжественно провозгласила я.

– Но где мы возьмём рокового мужчину? Я на Митьку рассчитывала, когда предложила.

– Мы Макса попросим. Ему уже семнадцать, выглядит он старше, характер у него препротивный, думаю, он согласиться нам помочь, хотя бы из желания сделать «каку» окружающим.

– О да. Думаю, твоя идея лучше, – согласилась Ленка. Хоть от Митьки отступилась, слава Богу. Что же это всё-таки за ребёнок?

***

Макс Волжанин. Богатенький маменьки-папенькин сынок. У папы в хозяйстве имеется туристическое агентство и небольшая, но сеть продуктовых магазинов. Сынок избалован донельзя и хамоват, учителя в шоке, одноклассники в напряге, но к нам с Ленкой относился вроде бы неплохо, я не обольщалась на свой счёт, да и на Ленкин тоже, просто моя мама – преподаватель в художественной школе, а Макс имел счастье или несчастье туда «ходить» одно время. Моей маме палец в рот не клади, она мигом урезонивала кого надо и кого не надо аналогично. Так что Макс неплохо относился ко мне «чисто из уважения» к своему бывшему наставнику. Но, я подумала, что идея проверить стерву на вшивость ему придётся как раз по душе, он себя неотразимым считает. Эдвард Каллен доморощенный.

***

И Макс не отказал. Мне показалось, что он даже обрадовался, как будто всю свою семнадцатилетнюю жизнь только и ждал того, что ему сделают подобное предложение. И дождался-таки. Мелькала ли в моей голове тогда мысль о том, что совершаемое нами действие не есть гуд? Да, положа руку на сердце, мелькала. Но ведь в любви и на войне все средства хороши. И потом, если стерва оказалась бы выше всего этого, то я поплакала бы, конечно, но смирилась. В самом деле смирилась бы, считала я самонадеянно.

Выяснить, где живёт стерва для нас с Ленкой оказалось проще простого: мы за ними проследили. Марк как истинный джентльмен и мужчина мечты, естественно, провожал свою девушку до дома. Машиной он тогда ещё не обзавёлся, иначе нам бы за ними было не угнаться. А так они медленно шли по заснеженной улице, увлечённые друг другом и не замечали, что за ними следят два подростка в четыре глаза. Я ревновала жутко. Хоть Марк и не мой парень, а её, но я ревновала. Ему не было никакого дела до прохожих, он смотрел только на неё, говорил с ней, держал её за руку, одетую в пушистую варежку. У меня даже под ложечкой засвербело от ревности и осознания того, что мы совершаем непоправимую ошибку, не должны мы исполнить то, что задумали. Но Ленка тянула меня вперёд, и я покорно шла за своим любимым и его возлюбленной.

Глава 3