«Мертвая голова»

Старательно прикрыв дверь, он огляделся, нахмурившись. Потом медленно подошел к длинному лабораторному столу, который тянулся вдоль одной из стен. Положил на него сумку с колбами, рядом с ней кепку и вытер платком лоб. Вокруг, от дверей до окна, на всех стенках висели витрины, в которых находились бабочки, большие и маленькие, со сложенными и раскрытыми крыльями, в разных стадиях развития. Гордон невидящим взглядом скользнул по экспонатам своего музея и вернулся глазами к столу, на котором, прислоненный к стене, стоял шкафчик с красной надписью: «Осторожно, яд!». Он вынул из сумки пузырек с цианистым калием, поставил его в шкафчик, повернул ключ. Потом повернулся к полке с книжками, находящейся неподалеку от стола. Отодвинул книги, которые скрывали экспресс-кофеварку. Сэр Гордон засыпал из небольшой коробки кофе и включил кофеварку. Потом, стоя неподвижно, посмотрел на столик, на котором стояла пишущая машинка.

Услышав, как зашумела кофеварка, вернулся к лабораторному столу и вытащил из одного из ящиков коробочку, в которой лежали прозрачные, белые капсулки. Он вынул одну из них, закрыл коробочку, сунул ее снова в ящик стола. Потом открыл шкафчик с надписью «яд» и вынул оттуда пузырек, недавно туда поставленный. Из бокового ящичка достал резиновые перчатки, надел их, открыл крышку флакона и осторожно, с помощью маленькой ложечки всыпал порошок в капсулку. Закрыл ее, выпрямился и положил на стол. Закрыл и шкафчик с ядом, осмотрел капсулку и, положив ее в одну из многочисленных коробочек, лежащих на краю стола, сунул ее в карман брюк.

Экспресс тихо, мелодично засвистел. Сэр Гордон снял перчатки, быстро подошел к нему и, налив себе кофе в чашку, поставил ее на столик рядом с машинкой.

Затем, задумчиво глядя на облачко пара над чашкой, тихо сказал самому себе:

— Так, так… Как будто, это все…

Медленно подошел он к письменному столу, протянул руку и поднес к глазам фотографию в простой рамке. На ней была его жена Сильвия — красивая, в белом платье, стоящая на тропинке среди цветов. Некоторое время он смотрел на нее, потом поставил на стол точно на то же место, где она стояла прежде.

Подойдя к окну, сэр Гордон отодвинул штору. Рассвет еще не наступил, но ночь уже не была столь непроглядной, как четверть часа тому назад.

— Двадцать первое июня — пробормотал сэр Гордон. — Самый длинный день года… — Он взглянул на часы. Четверть третьего. Он опустил штору и подошел к пишущей машинке. Залпом выпил кофе, отставил чашку, сел и вставил в машинку чистый лист. Некоторое время посидел молча, потом дотронулся до кармана, вынул капсулку, повертел ее в руке и положил обратно в карман.

— Человек не должен бояться того, что он непременно должен сделать, — глухо сказал он, как бы возражая самому себе. С внезапной решимостью он подровнял лист и начал печатать:

«Не могу больше. Я стоял на пути двух людей, которых любил и уважал. Если бы я не ушел, я стал бы виновником продолжающейся всю жизнь трагедии. А так как их счастье представляется мне чем-то гораздо более важным, чем моя жизнь, размышляя о них и о себе, я нашел единственное решение, какое мне кажется возможным. К сожалению, я не смог бы жить без этой одной единственной женщины, которую я любил в жизни. Любимая, не сердись. Прости меня. Пойми, что здесь я бы страдал беспрестанно, глядя на вас. А там… Там будут лишь мрак и пустота…»

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава третья «И вот — умер. Это случается с каждым…»

Немецкий истребитель сделал широкий круг и появился наверху, справа, со стороны солнца, которое слепило Алекса. «Истребитель справа, сверху…» — сказал он в микрофон. «Понял. Истребитель справа, сверху», — ответил спокойный голос стрелка-радиста Беньямина Паркера. В ту же самую минуту Алекс услышал длинную бесконечную очередь вражеского пулемета. И сразу же страшная мысль: «Почему молчат наши пулеметы?» Но та, чужая пулеметная очередь продолжалась и никак не кончалась. Джо наклонил нос бомбардировщика и, казалось, ушел от пулеметов. Но пронзительная очередь продолжалась, и Джо проснулся, рывком сел на кровати. Телефон звонил настойчиво. Алекс тихо выругался и взял трубку.

— Алекс слушает.

— О Господи!.. Я сразу понял, что это ты… Кому еще могло прийти в голову будить человека среди ночи таким вот способом?

— Что? Уже день? Ну, тогда, день добрый.

— Надеюсь, кого-то убили. Иначе ты позволил бы мне и дальше пользоваться моим гражданским правом на отдых…

Алекс присвистнул и свободной рукой пригладил волосы.