Мертвая хватка

Простатит тоже заметил пробоину и принялся прицельно палить по бензобаку, надеясь, по всей видимости, если не поджечь его, то хотя бы превратить в решето. «Чероки» был уже почти позади них, чуть левее, и преследователям, в отличие от торчавшего в люке Простатита, было неудобно вести огонь. Майков увидел, как широкий лобовик «черкана» вдруг помутнел и сделался непрозрачным, покрывшись сеткой мелких трещин, когда по нему пришлась выпущенная Простатитом очередь. В следующую секунду он вывалился на капот, выбитый ударом изнутри, и в темном проеме забились бледные вспышки выстрелов. Простатит вдруг перестал стрелять, и, обернувшись к нему, Майков увидел, что толстяк тяжело повис в люке, из последних сил цепляясь забинтованными руками за его края. Он стащил Простатита вниз. Тот был еще в сознании, но, заглянув под набрякший кровью пиджак, Майков сразу понял: не жилец.

– Эх, Прос, Прос, – сказал он, не испытывая по этому поводу ничего, кроме глухого раздражения: нашел время подыхать! – Как же это ты?

– Мишень.., хорошая, – с трудом выговорил Простатит. – Большая, блин, мишень.

– Ну, ничего, – противным, лживым голосом сказал ему папа Май. – Ты потерпи маленько. Сейчас мы этих уродов уделаем и поедем в больничку, к Петровичу. Петрович тебя заштопает, не дрейфь.

– Кончай.., лапшу… – с трудом вытолкнул из себя Простатит вместе с пузырями кровавой пены. – Маленький, что ли? Гранату.., в кармане.., не успел. Уже близко.., можно…

Майков принялся шарить у него по карманам и почти сразу нащупал в одном из них ребристый желвак гранаты с коротким отростком вставленного запала. В это время заднее стекло у него за спиной взорвалось и разлетелось на сотни мелких осколков. Бормоча проклятия, папа Май оттолкнул в сторону безвольно обмякшее, мучительно хрипящее тело Простатита и, в спешке наступая на него ногами, полез в люк.

«Черкан» был уже совсем рядом. Оттуда больше не стреляли – не могли они стрелять, и видеть они ничего не могли из-за поднятой колесами «тойоты» густой пыли, тучами влетавшей в салон через выбитый лобовик. Папа Май выдернул чеку, отпустил рычаг, заставил себя выждать две мучительно долгие секунды и только после этого бросил гранату.

В самое последнее мгновение он передумал и метнул начиненный смертью стальной лимон не под колеса, а в черную амбразуру выбитого переднего окна. Он чуть-чуть недобросил, граната ударилась о капот «черкана» и, отскочив, на какое-то мгновение будто повисла в воздухе. Майков похолодел, но в следующий миг темное, забитое клубящейся пылью окно надвинулось на кувыркающуюся в воздухе гранату и сглотнуло ее, как вратарская перчатка-ловушка глотает летящую шайбу. Сейчас же, практически без паузы, раздался взрыв. Изо всех окон джипа выплеснулось черно-оранжевое пламя, во все стороны полетели сорванные с петель дверцы и еще какие-то темные куски и клочья. Горящая машина по инерции прокатилась еще несколько метров и остановилась. Теперь это был просто охваченный чадным бензиновым пламенем мятый жестяной гроб, погребальный костер на колесах.

Май устало сполз в салон и увидел, что Простатит еще дышит.

– Красиво сделано, братан, – не поворачивая головы, похвалил Рыба. – Давно я тебя таким не видел. Куда теперь?

– В аэропорт, – сказал Майков. – Куда же еще? Или ты думаешь, что это все?

– А Прос? – спросил Рыба.

– Прос…

Майков посмотрел на Простатита. Тот был без сознания, а крови из него вытекло столько, что непонятно было, где она до сих пор помещалась. Он буквально плавал в темно-вишневой луже, напоминая персонаж одного из кровавых фильмов Квентина Тарантино. Папа Май перевел взгляд на быстро удаляющийся столб черного дыма с оранжевыми прожилками пламени, поднявшийся уже до самого неба, и взял с сиденья свой пистолет. Ствол был еще теплый. Майков почесал им переносицу и повторил:

– Прос…

Он прижал дуло к правой глазнице Простатита и спустил курок.

Рыба грязно выругался, но так и не обернулся, а лишь прибавил скорость.

– Можешь делать что хочешь, – сказал ему Майков, стирая с лица красные брызги, – можешь говорить что хочешь, братишка, но если ты секунду помолчишь и подумаешь, то поймешь, что по-другому было просто нельзя.

– Знаю, – сказал Рыба. – Кто не спрятался, я не виноват… Эх, Прос!

Майков распахнул дверцу и, скрипя зубами от натуги, весь перемазавшись кровью, выбросил тяжелое тело из машины. Оглядываться, чтобы посмотреть, как оно катится, он не стал.