Мертвая комната

Она вбежала в комнату экономки, даже не проявив обычной осторожности и не подождав минутку, чтобы прислушаться к происходящему за дверью. Внутри никого не было. И сразу она увидела знакомый гвоздь в стене и ключи, все еще висевшие на нем связкой, как они висели в давно минувшие времена. В мгновение ока они оказались у нее в руках, и она снова пустилась в путь по одиноким коридорам, ведущим в северные комнаты, петляя и сворачивая, словно вчера еще здесь ходила. Она бежала, не останавливаясь, чтобы прислушаться или оглянуться, и не замедляясь, пока не оказалась на верхней площадке черной лестницы и не приложила руку к запертой двери, ведущей в северный холл.

Перебирая связку в поисках первого нужного ключа, она обнаружила пронумерованные бирки, не замеченные в спешке, которые архитектор методично прикрепил ко всем ключам, когда осматривал дом по приказанию мистера Фрэнкленда. Она замерла и задрожала всем телом, как будто ее охватил внезапный озноб. Ужас только усилил нетерпение, гнавшее ее вперед, и она отчаянно принялась перебирать связку ключей.

На одном из ключей не было бирки, и он был больше остальных – это был ключ, подходящий к двери, перед которой она стояла. Она повернула его в ржавом замке с силой, на которую в любое другое время была бы совершенно неспособна, и она распахнула створку ударом руки. Задыхаясь, она пронеслась через забытый северный холл, ни на секунду не останавливаясь, чтобы закрыть за собой дверь. Ползучие твари, шумные домашние рептилии, населявшие это место, тенью разбежались к стенам. Она не замечала их, не оглядывалась в их сторону. Она бежала через холл и по лестнице, пока не вышла на открытую площадку на самом верху, и не остановилась перед первой дверью.

Нет, то была не та, которую она искала. Белым мелом на ней был нацарапан знак – I. Она силилась сообразить, что значит этот знак; но не могла. Тогда, в отчаянии, она закрыла лицо руками и простояла несколько минут, а затем медленно пошла дальше, глядя на двери. II, III, IV – номера совпадали с бирками на ключах.

Сара вздрогнула. IV. То была дверь Миртовой комнаты.

Остановилась на этом нумерация комнат? Она прошла дальше. Нет. Четыре оставшиеся двери были пронумерованы до VIII.

Она снова вернулась к двери Миртовой комнаты, отыскала ключ с цифрой IV, задумалась и недоверчиво оглядела пустынный коридор и северный холл. Фамильные портреты, которые выпадали из рам в день, когда она прятала письмо, по большей части сгнили и лежали на полу черными рваными полосами. Острова и континенты сырости, словно карта какого-то странного региона, раскинулись по высокому сводчатому потолку. Тяжелая от пыли паутина гирляндами свисала с поломанных карнизов. Пятна грязи на полу были грубыми отражениями влажных пятен на потолке. Широкая лестница, ведущая на открытую площадку перед комнатами первого этажа, сильно просела с одной стороны. Перила отломились, образовав неровные щели. Дневной свет померк, воздух затих, земные звуки смолкли в северной части дома.

Но вот послышался какой-то звук. Откуда он? Из Миртовой комнаты, подсказало Саре разыгравшееся воображение. Она забыла о подозрительной нумерации дверей, она стала нечувствительной к течению времени, не осознавая риска быть обнаруженной. Она могла только слушать.

Это был тихий шелестящий звук. Он перемещался то в один, то в другой конец Миртовой комнаты. Порой он становился неожиданно отчетливым, в другие моменты затихал, так что за ним было не уследить. Иногда казалось, что он стремительно проносится над полом, иногда – что он ползет медленными и непрерывными шорохами на грани абсолютной тишины.

Сара медленно повернула голову в сторону двери Миртовой комнаты. Еще недавно ее дыхание было тяжелым и резким, но теперь ее могли принять за мертвую – так неподвижна была ее грудь, так бесшумно она дышала. На ее лице отразилась та же загадочная перемена, что так напугала дядю Джозефа.

– Мистрис! – прошептала Сара. – Я опоздала? Вы уже здесь?

Послышался едва внятный шорох, который замер в другом конце комнаты.

Глаза Сары, по-прежнему прикованные к двери Миртовой комнаты, распахнулись шире – так широко, словно хотели заглянуть сквозь дверь, так, словно ждали, что непрозрачное дерево станет прозрачным и покажет, что находится за ним.

– Не касаясь пола, не касаясь пола – как легко она движется! – прошептала Сара. – Госпожа! Разве черное платье, которое я сшила для вас, шуршит так невесомо?

Звук снова затих, а потом вдруг одним незаметным движением приблизился к двери.

Если бы она могла двигаться в тот момент, если бы она могла посмотреть вниз – в просвет между дверью и полом, – когда слабый звук приблизился к ней, то увидела бы кусок красных обоев со стены Миртовой комнаты. Время и сырость испортили обои, другие куски оторвал архитектор, когда осматривал стены – теперь они лежали большими или маленькими кусками на голом дощатом полу, став добычей ветра, залетавшего в разбитое окно. Если бы она только пошевелилась! Если бы она хоть на секунду взглянула вниз!