Мертвая линия (ЛП)

  Лиз ничего не сказала. Если Джеффри Фейн не сообщил американцам, откуда взялась информация, она уж точно не собиралась. Она была удивлена грубым подходом Майлза. Они, должно быть, думают, что я родилась вчера, подумала она. Может быть, этот стиль сбора разведывательной информации хорошо сработал в Дамаске, чтобы разоблачить вашего потенциального источника, а затем задать вопрос, но ему придется действовать гораздо более тонко, если он собирается добиться успеха здесь. Она с улыбкой подумала, не откажется ли Энди Бокус платить по счету за обед, если Майлз вернется с пустыми руками.

  Молчание затянулось. Лиз дала достаточно интервью, чтобы знать о молчании — это было то, что она не собиралась нарушать. В конце концов Майлз сказал: «Думаю, нам просто нужно следить за чем-нибудь необычным, что всплывет. Я знаю, например, что Дамаск недавно прислал сюда как минимум одного старшего офицера разведки.

  'Кто это?'

  — Его зовут Бен Ахмад. Он был старшим офицером контрразведки в Сирии. Его присутствие здесь не имеет для меня особого смысла.

  Но это случилось с Лиз. Брукхейвен не знал, что угроза конференции исходит от антисирийских сил – по словам источника МИ-6 на Кипре. По этой причине именно специалиста по контрразведке должен был послать Дамаск. Подкрепленный мускулами, которые Уолли Вудс и его команда видели прибывающими в Халтон-Хайтс.

  Теперь они медленно спускались, здания внизу, казалось, становились больше по мере их приближения. Майлз убирал посуду, пока Лиз думала о том, что он сказал. Да, на Бена Ахмада стоило бы взглянуть, решила она, делая мысленную пометку.

  Когда они вышли из Ока, река была полна лодок, воспользовавшихся хорошей погодой. — Вернуться на ферму? — спросил он, и она улыбнулась американизму, затем кивнула.

  'Я тоже. Я пойду с тобой.

  Они пошли вдоль Южного Берега, откуда через реку открывался вид на Парламент. Майлз сказал: — Мы вообще о вас не говорили. Когда вы поступили на службу?

  Пока они шли, она рассказала ему свою историю — как она сначала ответила на объявление, а затем обнаружила, что продвигается по собеседованиям, пока вдруг ей не предложили работу. У нее не было специального опыта, и в университетские годы она никогда бы не предсказала, что МИ-5 станет тем местом, где она окажется.

  — Должно быть, у вас там очень хорошо получается.

  Она пожала плечами. Ей нравился Майлз, несмотря на его довольно грубую технику сбора информации, но она не нуждалась в его лести. Она знала, что хороша в своей работе: у нее были сильные аналитические способности, она хорошо работала в поле (особенно при опросе людей) и могла ладить почти со всеми — за исключением, как она думала, людей вроде Бруно Маккея, но она этого не сделала. встречал многих из них. Любая ее гордость всегда сдерживалась осознанием того, что ее работа так и не была завершена, и что успешное решение одного дела означало лишь появление новой проблемы. Но именно это и делало все это таким интересным.

  Они достигли Ламбетского моста, и Лиз остановилась. — Мне лучше перейти здесь, — сказала она. — Спасибо за обед.

  «Немного неортодоксально».

  — Было весело, — просто сказала она.

  — Как насчет ужина? Майлз казался слегка нервным.

  'Я хотел бы, что.'

  Когда она пересекала Ламбетский мост, наблюдая, как две баржи ловко размазывают друг друга вверх по течению, она думала о Майлзе. Пригласить ее на ужин казалось достаточно недвусмысленным, но было ли все это частью попытки ЦРУ культивировать ее? Если это было, это не имело значения. Она была совершенно уверена, что может видеть приближающегося Майлза, ну, за много миль от нее. У нее было свидание, подумала она, первое за долгое время. Мило, но она не собиралась сильно волноваться. Более интересной, по крайней мере на данный момент, была эта новость от офицера сирийской контрразведки в Лондоне.

  19

  «Повезло Софи», — подумала Лиз, глядя на дубовые шкафы, гранитные столешницы и сланцевый пол. Кухня большой виллы в эдвардианском стиле казалась огромной и яркой, когда солнце, уже низко стоявшее в небе, заглянуло между двумя высокими деревьями в глубине сада. Это было далеко от подвала Лиз в Кентиш-Тауне.

  Она потягивала вино из бокала, а Софи сновала туда-сюда между плитой и большой плахой — она всегда любила готовить, вспомнила Лиз. Через французские окна из сада вошла элегантная женщина, держащая за руку маленького мальчика в пижаме. Небрежно одетая в хорошо скроенные брюки и кашемировый кардиган, она все еще была красивой в свои шестьдесят. Лиз она сразу понравилась. Наблюдая за тем, как она сидит на кухне с внуком на коленях, она восхищалась тем, как пожилой женщине, казалось, удавалось быть внимательной и преданной бабушкой, одновременно ведя взрослую беседу. Пока Софи укладывала маленького мальчика спать, Лиз и Ханна сидели на террасе и говорили об Израиле, к которому, к удивлению Лиз, Ханна, казалось, относилась со смешанными чувствами. Теперь Лиз взяла еще одну фисташку из миски между ними и сказала: «Софи сказала мне, что у тебя здесь появился друг из израильского посольства».

  'Да. Дэнни Коллек. Вы встречались с ним?