Мертвая линия (ЛП)

  — Значит, у нас где-то еще одна утечка, — с горечью сказал Уэтерби.

  — Возможно, — сказал Фейн. — Или это может быть тот же самый.

  ТРИДЦАТЬ

  Лиз знала, что совершила ошибку. Она утверждала, что чувствует себя достаточно хорошо, чтобы дать интервью Марчему, хотя все — Чарльз, Пегги, ее мать и даже Эдвард, хотя он и признал, что это не его дело, — не согласились.

  Теперь, сидя в такси по пути в Хэмпстед, она знала, что они были правы. Она чувствовала себя слабой и трясущейся, у нее болела голова, если она двигала ею слишком быстро, а желтеющий синяк на одной стороне ее лица все еще привлекал взгляды, если не комментарии. Почему она была так упряма? Чарльз мог взять интервью или даже Пегги в крайнем случае. Но они бы тоже этого не сделали, сказала она себе, хотя теперь она не была так уверена. Она не могла вынести ощущения, что находится в стороне. Был ли это страх оказаться не нужным? Она болезненно покачала головой, чтобы избавиться от мыслей. Сейчас было не время заниматься психоанализом; ей нужно было сосредоточиться на Марчеме.

  Он убрал свой дом. Теперь он выглядел скорее богемно, чем невзрачно – никаких переполненных пепельниц, книги и журналы, когда-то разбросанные на журнальном столике, были аккуратно сложены, а грязный ковер выглядел профессионально вычищенным. Марчем приложил усилия или заплатил кому-то, чтобы он сделал это для него. Лиз подумала, не распространилась ли уборка и на его спальню, вспомнив, какие там были религиозные реликвии и иконы, когда она заглядывала туда во время своего последнего визита. Но теперь дверь была плотно закрыта.

  Она неловко сидела на неровном диване, а Марчем порхал взад и вперед между гостиной и кухней, готовя себе чашку кофе, от которой она отказалась. Он казался нервным. Он тоже привел себя в порядок, заметила она, увидев блейзер с слегка потрепанной рубашкой, фланелевые брюки и коричневые броги. Он выглядел почти респектабельно.

  Наконец Марчем сел в старое залатанное кресло. Осторожно отхлебнув из кружки, он поморщился, затем, заискивающе улыбнувшись Лиз, откинулся на спинку кресла и сказал: — Итак, чем я могу вам помочь, мисс Фальконер?

  — Я хотела бы поговорить с вами о Сирии, — сказала Лиз. Глаза Марчема блеснули, и она была уверена, что чего бы он ни ожидал, это было не это. — Вы часто бывали там, как я понимаю, и я знаю, что вы только что вернулись. Я хотел спросить вас, не связывались ли с вами разведывательные службы во время ваших посещений.

  Он сделал паузу. 'Нет. Насколько я знаю, нет. Я недавно брал интервью у президента для статьи, которую пишу, и мне пришлось пройти через различные официальные обручи, но, насколько мне известно, ни одна из них не была разведывательной службой».

  — Вы встретили там враждебность? Кто-нибудь угрожал или просил вас сделать что-нибудь для них?

  'Нет. Я не могу вспомнить ничего подобного, — ответил Марчем. Его голос, который был низким и довольно хриплым, повысился на октаву. — Почему ты задаешь мне эти вопросы?

  Лиз проигнорировала его. — К вам когда-нибудь обращались какие-либо спецслужбы во время ваших визитов на Ближний Восток?

  — Мисс Фальконер, — сказал он, ставя кружку и потирая ладони, — по моей работе к вам постоянно приближаются всевозможные призраки. Я научился видеть их приближение и не вмешиваюсь. Это больше, чем стоит моя профессиональная репутация».

  «Я знаю, что в прошлом вы разговаривали с МИ-6», — сказала Лиз на случай, если какая-то ненужная преданность сдерживала его.

  'Да, у меня есть. Но я никогда не делал ничего, кроме разговоров вообще, и никогда ничего для них не делал».

  — С кем-нибудь еще, с кем вы только что разговаривали, но ничего не сделали?

  — Нет, — ответил он и, вскочив на ноги, сказал, — я хотел бы еще чашку кофе.

  Здесь что-то есть, подумала Лиз, пока он был на кухне. Я уверен, что есть. У нее начала болеть голова, и она не была готова к долгому допросу, поэтому решила немного надавить. Пока он был на кухне, она наклонилась вперед и положила фотографию на кофейный столик перед креслом Марчема.

  Вернувшись, он взял его. — Это Алекс, — объявил он. — Я читал о его смерти в газетах. Какое ему до тебя дело?

  — Значит, вы знали мистера Ледингема?

  Марчем кивнул. 'Конечно. Какое-то время я знал его достаточно хорошо. Он с сожалением добавил: «В последнее время мы не выходили на связь, пока я путешествовал».

  — Не могли бы вы рассказать мне, как вы с ним познакомились?

  — Я был бы рад, — сказал он, выглядя невозмутимым. Но Лиз чувствовала, что он играет — пока неплохо, подумала она, но все же игра.

  «Алекса очень интересовали церкви. Я тоже. Возможно, не в такой степени — он был фанатиком. В этом был покровительственный, дистанцирующий эффект. «Мы познакомились на собрании общества Хоксмур. Алекс был очень активен в обществе, особенно в его усилиях по сбору денег на ремонт церквей Хоксмур в Лондоне. Для некоторых пуристов, конечно, ремонт — это ругательство, но не для Алекса. Или меня, если уж на то пошло. И какое-то время я тоже был довольно вовлечен. Он медленно улыбнулся, как бы признаваясь в юношеской аберрации, которую он перерос.